Таская камни, я все еще пытался произнести хоть звук. Что угодно, хоть просто замычать. С каждой попыткой я чувствовал, как что-то сжимается в горле. Я пытался снова и снова, пока не посчитал это занятие бесполезным.
– Советую, – говорил Аод, идя рядом, – не работать на чертов. Приставай к обычным душам вроде меня с просьбами дать работу. Иначе будешь ходить вечно побитый и усталый. А так работать намного легче, да и веселее к тому же. Нам, старшим цифрам, тоже бывает скучно, вот мы и общаемся с такими, как ты. Хотя, если с тобой еще есть смысл разговаривать, с теми, кто здесь давно – уже нет. Они просто выполняют заданную работу и не думают. Разучились думать со временем.
Мне немножко стыдно, что Аод говорит как сам с собой. Но я уже и не пытаюсь отвечать. Просто киваю, иногда мотаю головой. Парень он разговорчивый, тараторит без умолку. В основном, о том, что я скоро привыкну, перестану взвешивать, что хорошо, а что плохо, прекращу думать и буду тупым орудием труда в руках черта. Слушать такое, конечно, неприятно. Да и не считаю я, что когда-нибудь стану как все. Но они разве так думали?
Я остановился с грудой горячих камней. Эта мысль теперь не даст мне покоя. Как бы я ни сопротивлялся, общество все равно возьмет верх. Я потеряю собственное мнение. К слову, черт-надзиратель говорил, что я даже права на это не имею. И как тут остаться собой, не стать частью огромной системы Ньяда?
Несмотря на запрет, мнение я все же имею. И вот оно: я в полном дерьме. И, видимо, останусь в нем до конца времен, если таковые наступят. Теперь мне не выкрутиться.
– Чего встал-то? – спросил Аод.
Я двинулся с места, уже интуитивно идя по маршруту в пятнадцатый раз. Кажется, я понял, как ориентируются местные жители в тумане. Это то же самое, что идти ночью по дому до туалета. Темно, ничего не видно, но ты и с закрытыми глазами можешь сказать, где и что стоит, и редко когда можешь врезаться в какой-то угол и сломать мизинец ноги.
– Сегодня был в Рьяде, – говорил Аод. – Ну, нам, тройкам, туда ходить разрешается. Собственно, там мы и работаем, а живем здесь. Так вот, подслушал разговор одной девчонки с каким-то мужиком. Она говорила, что еще при жизни умела выходить из тела и становиться духом. Представляешь? Она выходила из тела, по сути, умирала по собственному желанию!
Перед глазами возник образ сестры. Именно благодаря ее рассказам после смерти я так быстро сориентировался и смог двигаться, не имея тела. Только с помощью желания, силой мысли. То было странное ощущение. Я не двигался сам, не прилагал каких-либо усилий. Просто думал. Сильно думал.
– Сестра, – сказал я.
Аод остановился. Его тело померкло и становилось прозрачным. Туман окружал его так, что казалось, будто Аод сам состоит из тумана.
– Как ты это сделал? – тихо спросил он.
– Что сделал? – ответил вопросом я, не понимая, чему тут удивляться.
Ведь он тоже говорит, значит, ему хорошо известно, как говорить, не пользуясь воздухом.
– Ты точно человек? – он отшагнул в туман, сливаясь с ним все сильнее.
– Что не так? – говорю я медленно, пробуя слова на вкус, стараясь запомнить ощущения.
– Ты не понял? Ты что, не специально? – Аод перестал становиться прозрачным и шагнул ко мне.
– Я? Специально, – сказал я, все еще не понимая, чего необычного в моих словах.
– Ты, кажется, не понял. Как это? – он трясся, будто облитый ледяной водой посреди жаркого Ньяда. – Вообще я впервые встречаю такую душу. Именно душу, а не ангела или черта. Душу, которая говорит с закрытым ртом.
Глава 5
Мужество – это когда заранее знаешь, что ты проиграл, и все-таки берешься за дело и наперекор всему на свете идешь до конца. Побеждаешь очень редко, но иногда все-таки побеждаешь.
Харпер Ли ‒ «Убить пересмешника»
Я говорил с закрытым ртом. Значит, мой голос сейчас звучал в голове Аода подобно тому, как голос немого ангела-сопровождающего звучал во мне. Выронив камень, я приложил пальцы к губам, чтобы убедиться в этом.
– Серьезно? – спросил я, но рот действительно оставался закрытым.
У того ангела рот при разговоре открывался, и я поспешил рассказать об этом Аоду.
– Знаю его, – ответил он, кладя камень в мои руки, – он служит системе распределения уже сотни лет. Он когда-то и меня принимал. Бедняга, он как застрял на одной должности, так и не поднимается. Рот он открывает, чтобы чувствовать, как будто он говорит по-настоящему.