архангелы копытны и рогаты.
Игорь Губерман – «Гарики на каждый день»
В городе ангелов мы удостоились огромного внимания. Чертей здесь не любят, как мысленно пояснил мне искуситель. Я подозревал, что виной таких настороженных взглядов были мои громкие мысли. Странно будет, если ангел неожиданно услышит мысль черта.
Я каждые полминуты приглаживал челку, убеждаясь, что она закрывает девять полосок клейма. И за это тоже получил замечание от искусителя – веду себя подозрительно. Если что-то будет не так, черт сам мне об этом намекнет. Но даже после этого короткого разговора руки тянулись ко лбу и поправляли волосы.
Дом моего хранителя оказался таким же заброшенным, как и дом искусителя. Пыль, скатанный матрас на полу в углу комнаты, кровать со сломанным деревянным изголовьем. Тем не менее, судя по поведению ангела, он чувствовал себя здесь хорошо и порядок наводить не собирался. Мне же было как-то неуютно несмотря на то, что последние годы жизни я провел в сарае. Не понимаю, чем вызвано это чувство. Должно быть, я просто представлял жилища ангелов иначе.
Как только мы с искусителем пересекли порог, хранитель быстро закрыл дверь на створки и занавесил окна рваными выцветавшими занавесками. К слову, комната у ангела одна, заменяющая и кухню (не понимаю, зачем она ангелу), и уборную, и кабинет. Рабочий стол хранителя завален бумагами. Мне даже интересно стало, что в них такого, и я решил взглянуть одним глазком. Напрасно: все написано теми же непонятными символами, что и обложка книги демона.
Ангел залез в шкаф. На деревянных полках, покрытых сантиметровым слоем пыли, лежали стопки одинаковых белых балахонов. Взяв один из них, хранитель встряхнул его, раздувая облако пыли по маленькой комнатушке, и протянул мне.
Я начал снимать черный балахон. В этот момент книга и выпала, выдавая, что мы так и не оставили ее у искусителя. Я замер.
Черт поджал губы, но успел поймать себя на этом и вернул добродушное лицо. Однако полупрозрачность выдавала его страх. Через него я видел озадаченного ангела.
– А теперь по порядку, – сказал ангел, глядя сквозь черта на меня.
Я не знал, что сказать, и спрятал взгляд, притворяясь, будто внимательно изучаю написанные на книге символы. Но макушкой наклоненной головы я чувствовал взгляды. Один – ожидающий объяснений, второй – умоляющий сказать хоть что-нибудь. Но, как и на суде, в самый ответственный момент словарный запас упал ниже подвала, в котором я умер.
– Это… – начал я. Взгляд бегал по книге демона и вокруг нее, желая поймать хоть что-то, найти зацепку, о чем говорить. – Мы просто решили, что будет лучше оставить ее у меня.
Я поднял голову. Лицо черта не изменилось – все такое же, мягкое, добродушное и прозрачное. Ангел выпрямился, но смотрел теперь не на меня. Он пилил холодными глазами прозрачный затылок коллеги. Да, я уверен, хранитель все понял. Он понял, что это решение черта.
– Чего ты испугался? – этот вопрос был адресован искусителю. – Мы же решили. Бояться поздно. И разве это правильно? Разве мы можем бояться?
– Я боюсь не ответственности, – сказал черт.
Его голос был тихим, но уверенным. Тело потихоньку возвращало краски, и ангела сквозь него уже было не разглядеть. Но все так же искуситель стоял спиной к хранителю, все так же он смотрел на меня, как будто ища поддержки.
– Тогда чего ты боишься? Как ты боишься? Это чувство не свойственно чертям, – ангел обошел черта и загородил мне обзор своим затылком.
– Я боюсь самой книги.
– Если она будет у Ниортана, мы ни за что его не спасем. Гортей не такой добрый, как ты.
– Если она будет у меня, я сойду с ума.
Я поднял книгу и раскрыл ее наугад. Странички, все такие же белые, теперь казались более загадочными. Что же такого в ней увидел искуситель, что так отреагировал на это?
– Ты не можешь сойти с ума.
– Могу, ангел. Ты ничего не знаешь об этой книге, – голос искусителя дрогнул.
– Тогда мы оставим ее у меня. – Хранитель развернулся ко мне и, даже не глядя на меня, вынул книгу из моих рук.
Тут же подскочил черт и захлопнул ее, зажав палец ангела между страницами.
– Не смотри в нее, – прошипел искуситель.
Хранитель пытался вытащить палец, когда черт все сильнее сжимал ее. Костяшки его пальцев побелели, а зубы скрипнули от напряжения. Ангел отпрянул от коллеги, оставляя книгу в руках искусителя. Только тогда черт ослабил хватку и позволил хранителю вытащить палец.
Теперь-то эмоции появились и на лице ангела. Это был не испуг, не прозрачность. Он смотрел на искусителя не с холодом, а с изумлением. Рот был приоткрыт, руками хранитель оперся на стол. Он выглядел несколько наивно в сравнении с серьезным чертом.