– Потому что получить право портить собственное здоровье получаешь лишь по достижении определенного возраста. – Алекс указала на яичницу-болтунью, которую Джози помешивала на сковородке: – Обещай мне, что съешь ее.
Джози посмотрела матери в глаза:
– Обещаю.
– Ну, тогда я побежала.
Алекс взяла термокружку с кофе и вышла. Алекс еще только выезжала из гаража, а ее голова уже была забита делами, которые назначены к слушанию, решениями, которые предстояло вынести, и ходатайствами, которые накопились за выходные и, наверное, уже завалили ее стол. Почти мгновенно Алекс мысленно перенеслась далеко от дома, где прямо сейчас ее дочь соскребала яичницу со сковородки в мусорное ведро, не взяв в рот ни единого кусочка.
Иногда собственная жизнь казалась Джози комнатой без окон и дверей – бесспорно, шикарной комнатой, за шанс пожить в которой многие ребята из школы отдали бы правую руку. Но сама Джози не знала, как отсюда выбраться. То ли она была тем, кем ей совсем не хотелось быть, то ли была просто никому не нужной.
Джози подставила лицо под горячий душ, такой горячий, что стекла запотевали, дыхание перехватывало, а на коже появлялись красные пятна. Она досчитала до десяти, выключила воду и встала, голая и мокрая, перед зеркалом. Лицо опухло и раскраснелось, толстые пряди волос прилипли к плечам. Джози повернулась боком, посмотрела на свой плоский живот и немного его втянула. Она знала, что видит Мэтт, когда смотрит на нее, что видят Кортни, Мэдди, Брейди, Хейли и Дрю. Ей самой тоже хотелось бы это видеть. Но к сожалению, глядя в зеркало, она видела не внешнюю оболочку, а то, что внутри.
Джози понимала, как ей полагается выглядеть и как себя вести. Она носила прямые распущенные волосы, одевалась в «Аберкромби и Фитч», слушала Dashboard Confessional и Death Cab for Cutie. Ей нравилось, что все девчонки смотрят на нее, когда она, сидя в кафетерии, подкрашивает губы помадой Кортни. Ей нравилось, что учителя уже на первом уроке знают ее имя. Ей нравилось, что парни смотрят ей вслед, когда она проходит по коридору в обнимку с Мэттом.
И в то же время Джози спрашивала себя, как они все отреагируют, если она расскажет им свой секрет. Расскажет, как ей трудно вставать по утрам с постели и натягивать на лицо улыбку, как трудно смеяться над «правильными» шутками, шепотом передавать «правильные» сплетни и флиртовать с «правильным» парнем, как трудно быть фальшивкой, которая уже почти забыла, кто она такая на самом деле. Забыла и, если честно, не хочет вспоминать, потому что от этого ей станет еще больнее.
О том, чтобы с кем-нибудь поговорить, не могло быть и речи. Если ты начнешь сомневаться в своем праве принадлежать к избранным, то тут же выпадешь из их круга. Что касается Мэтта, то ему, как и всем остальным, нравилась та Джози, что лежала на поверхности. В сказках, когда герои предстают друг перед другом в истинном обличье, принц не отрекается от своей избранницы, и такая любовь сама по себе делает ее принцессой. Но в старших классах все по-другому. Здесь действовала какая-то странная логика: Джози была принцессой, потому что встречалась с Мэттом, а Мэтт встречался с Джози, потому что она была одной из школьных принцесс.
С матерью она тоже не могла поделиться. «Выйдя из зала суда, не перестаешь быть судьей», – говорила Алекс Кормье, которая не пила на людях больше одного бокала вина, никогда не кричала и не плакала. И никогда не сомневалась: ты должна соответствовать стандарту, и точка. Многие успехи дочери, которыми Алекс так гордилась: оценки, внешность, принадлежность к «хорошей» компании, – были не результатом желаний самой Джози, а результатом ее боязни не дотянуть до идеала.
Завернувшись в полотенце, Джози прошла к себе в комнату. Надела джинсы и две футболки с длинным рукавом, подчеркивающие грудь. Посмотрела на часы: если она не хочет опоздать, то выходить надо прямо сейчас.
Но Джози все-таки задержалась еще на минутку: села на кровать и нащупала под крышкой ночного столика полиэтиленовый пакетик с таблетками амбиена – снотворного, которое врач прописал матери. Чтобы Алекс ничего не заметила, нужно было воровать изредка и только по одной. Поэтому за шесть месяцев удалось накопить всего пятнадцать штук. Но наверное, этого количества хватило бы, особенно если запить стаканом водки. Нет, у Джози не было конкретного плана: покончить с собой в следующий вторник или когда растает снег. Это была своего рода подстраховка на случай, если правда раскроется и никто не захочет с ней общаться, да и сама Джози тоже.
Убрав пакетик на место, она спустилась в кухню, чтобы собрать рюкзак. Рядом с раскрытым учебником по химии лежала красная роза на длинном стебле.