– Думаю, нам лучше уйти, – сказала Алекс, притягивая Джози к себе.
– Я тоже так думаю, – холодно согласилась Лейси.
В отделе замороженных продуктов Джози начала хныкать:
– Не люблю горошек!
– Тебя никто и не заставляет его есть.
Алекс открыла дверцу морозильника и, почувствовав, как холодный воздух поцеловал ее в щеку, достала пакет замороженных овощей.
– Хочу «Орео»!
– Нет, «Орео» ты не получишь. Я уже купила тебе крекеры в виде зверюшек.
После того случая в доме Лейси прошла целая неделя, и все это время Джози капризничала. Конечно, Алекс не могла помешать ей общаться с Питером в школе, но и поощрять эту дружбу не собиралась, разрешая дочке приглашать его домой после уроков.
Алекс погрузила в тележку большую упаковку минеральной воды. Потом бутылку вина. Подумав, взяла еще одну.
– Ты что больше хочешь на обед? Курицу или гамбургер?
– Хочу тофурки[7].
– С чего это вдруг? – засмеялась Алекс. – Где ты про них услышала?
– Лейси готовила нам их на ланч. Это так же вкусно, как хот-дог, но для здоровья полезнее.
Дождавшись своего номера на табло, Алекс подошла к мясному прилавку:
– Полфунта куриного филе, пожалуйста.
– Почему ты всегда покупаешь то, что хочешь ты, и никогда не покупаешь того, что хочу я?! – воскликнула Джози.
– Поверь мне, ты далеко не такой обездоленный ребенок, каким тебе нравится себя воображать.
– Хочу яблоко!
– Пожалуйста, – вздохнула Алекс, – можешь обойтись без «я хочу» хотя бы пару минут?
Прежде чем Алекс успела опомниться, Джози сильно ударила ее в живот, дернув ногой, свисавшей с сиденья на тележке:
– Ненавижу тебя! Ты худшая мама на свете!
Эта сцена была вдвойне неприятна Алекс, поскольку она чувствовала на себе взгляды окружающих: старушки, щупавшей дыни, продавца отдела «Фрукты-овощи», раскладывавшего на прилавке свежую брокколи. Почему дети так любят устраивать истерики на людях? Алекс натянуто улыбнулась и сквозь зубы процедила:
– Джози, успокойся.
– Я хочу, чтобы ты была как мама Питера! Хочу жить у них!
Алекс схватила Джози за плечи, отчего та мгновенно ударилась в слезы, и сердитым голосом тихо сказала:
– Ну-ка послушай меня…
Вдруг ее ухо уловило слово «судья», произнесенное отдаленным шепотом. В местной газете писали о новом назначении на судейскую должность, и люди стали узнавать Алекс по фотографии. Еще в хлебобулочном отделе у нее, как искорка, мелькнуло ощущение, будто другие покупатели смотрят ей вслед: мол, глядите, это она! Но теперь ее не просто рассматривали, ее взвешивали и оценивали. От нее ждали, что она поведет себя… рассудительно.
Отпустив плечи Джози, Алекс громко, чтобы слышали все, произнесла:
– Я знаю, ты устала. Ты хочешь домой. Но когда мы в общественном месте, нужно держать себя в руках.
Джози моргала сквозь слезы, слушая голос Разума и спрашивая себя, что это существо сделало с ее настоящей мамой, которая сейчас должна была бы рассердиться и крикнуть: «Прекрати сейчас же!» Алекс неожиданно поняла: нельзя быть судьей только в зале суда. Теперь она судья везде: и в ресторане, и в клубе, и на вечеринке, и в магазине, где у нее внезапно может возникнуть желание придушить собственного ребенка. Алекс почувствовала себя в ловушке: ей разрешили надеть мантию, но не сказали, что снять судейское облачение будет уже нельзя. Если всю жизнь концентрироваться на том, как ты выглядишь в глазах других людей, не забудешь ли, кто ты есть на самом деле? Что, если под маской, которую ты всем выдаешь за свое лицо, окажется пустота?
Алекс толкала тележку к кассе. Разбушевавшаяся Джози к этому времени успела присмиреть. Она уже не плакала, а только икала, да и то все тише.
– Ну вот, – сказала Алекс, успокаивая не столько дочь, сколько себя, – так лучше, правда?
В свой первый рабочий день в качестве судьи Алекс отправилась в город Кин. Никто, кроме секретаря, не знал, что она дебютантка. Адвокаты, конечно, слышали, что ее назначили совсем недавно, но, когда именно она вступила в должность, им известно не было. Не зная, куда деваться от волнения, Алекс три раза переоделась, хотя под мантией ее наряд все равно никто не увидел бы. Перед выходом из дома ее дважды вырвало.
Как добраться до здания суда, Алекс знала, поскольку сотни раз выступала там, еще будучи государственным защитником. В секретари ей достался сухощавый мужчина по имени Измаил: они уже встречались раньше и она произвела на него не самое благоприятное впечатление, потому что прыснула со смеху, когда он представился: «Зовите меня Измаилом». Ну а сегодня он чуть ли не упал к ее ногам, обутым в туфли на высоком каблуке:
7