Орлов кивнул и взглянул на Захарченко, что вопросительно уставился на своего нанимателя.
— Он одаренный. Слабый, даже регистрировать смысла нет. Так… — пояснил глава рода.
— Даже слабый одаренный, перед угрозой жизни может натворить дел, — хмыкнул блондин.
В этот момент засов на двери щелкнул и она приоткрылась. Орлов оглянулся и заметил на пороге Фому с довольной улыбкой.
— Может хоть ты меня порадуешь? — спросил Семен Дмитриевич, безопасника. — Есть что-то?
— Есть, — кивнул Фома. — Кое-что кра-а-а-айне интересное.
— Ну, и?
— По моему, мы нашли крысу, — не скрывая радости произнес глава СБ Орловых.
После того, как мы закончили разговор с Фомой, он порекомендовал мне не торопиться с выходом из палаты. Так как моему отцу уже сообщили о случившемся, и скоро он должен был приехать за мной. В целом, стало очевидно, если отец приедет и меня не окажется на месте, будет только хуже. Он не найдет себе места и мало ли, что случится на дороге. Поэтому я принял очевидное решение дождаться отца.
Спустя двадцать минут, дверь в мою палату в очередной раз раскрылась и внутрь заглянула медсестра.
— Да, он здесь — обратилась она к кому-то. — Можете проходить.
Взъерошенный и с глазами по пять рублей, отец ворвался в палату, чуть ли не сбив с ног медсестру.
— Сын, что произошло? Как ты⁈ — ещё на ходу, он тут же принялся закидывать меня вопросами.
— Всё хорошо, пап. Успокойся.
Отец тяжело дышал, видно, что бежал и продолжал смотреть на меня ошалелыми глазами. Он собирался снова приступить к расспросам, но я его перебил и сам продолжил говорить.
— Пап. Поехали домой. Там и поговорим.
Он снова открыл рот, но ничего не произнес. Только сейчас его взгляд стал более осознанным, и он понял, что я сижу и улыбаюсь. А улыбался я по двум причинам. Во-первых, всем своим видом я пытался дать понять, что со мной всё хорошо. А во-вторых, я действительно был рад видеть отца. Просто искренне радовался. Не знаю даже почему. Наверное, в тот момент, когда я увидел дуло пистолета направленное на мою грудь, передо мной пролетела вся моя жизнь. И единственное за что я переживал, это то что мне не удалось отплатить родителям за их доброту и заботу.
И в этот момент у меня действительно не осталось ни малейших сомнений, кто мой самый настоящий отец…
Я встал с кровати, взял свою окровавленную и разрезанную кофту и направился на выход. Свитер я собирался выкинуть, теперь с ним уже ничего не поделать. Хотя… вообще-то можно и оставить как боевой трофей. Моё первое в жизни серьезное ранение.
Когда мы вышли из больницы, я улыбнулся при виде машины, на которой приехал отец.
— Ну как тебе Гоблин за рулем? — произнес я, садясь в машину. — Наверное, уже отвык от подобного. Я когда впервые сел за руль, на первом же повороте пузом асфальт шоркнул…
— Это да, что есть, то есть, — усмехнулся отец. — От подобного быстро отвыкаешь. Слишком уж непривычно, хоть ничего сложного и нет. Но, как видишь, я доехал и даже без происшествий. Когда мне позвонили и сообщили о случившемся, времени на раздумья у меня не было. Поэтому я запрыгнул в Гоблина и помчался в больницу. Привыкать к управлению пришлось по дороге…
Я представил, как же отец, наверное, гнал. И ведь это просто чудо, что его никто не остановил и он ничего не задел. Я машинально осмотрел машину, и не заметил на ней никаких царапин сел на пассажирское сиденье.
В какой-то момент, я даже хотел предложить самому сесть за руль, не смотря на мою рану и повязку на руке. Но подумал, что отец, как водитель гораздо опытнее меня и если уж я смог привыкнуть к вождению Гоблина, то он-то и подавно справится. Правда, когда машина завелась, мы резко дернулись вперед, а потом остановилась. Так произошло несколько раз, а потом машина более плавно полетела вдоль обочины.
— Да уж… — прокомментировал отец. — Ну и аппарат.
— Мне тоже нравится — улыбнулся я.
— Ну так, что? — спустя недолгую паузу, посмотрел он на меня. — Я понял, что ты не хотел разговаривать о случившемся в больнице. Сейчас-то ты мне расскажешь, что там произошло? Это было покушение?
Я поджал губы, вспомнив наш разговор с Фомой. Человек он серьезный и проверять его терпение мне нисколько не хотелось. А он мне очень настоятельно порекомендовал не распространяться о случившемся и по возможности даже родителям не рассказывать всех деталей. По крайней мере, до тех пор, пока они окончательно не разберутся во всем.