Он все так же крепко ее держал, кажется, она продолжала говорить с ним, как по-китайски: восстановление, камера, записи… Но, по крайней мере, слушал.
– У них были данные из ее дневника и записок ее друзей. И медицинская карта, в том числе – записи мозговых волн и нейронных сетей. За полгода они сделали… меня. Сделали так хорошо, что даже ее родные не догадались, когда я вернулась. А потом… бункер, окоп, разбитый транспортник, отрезанная позиция – и кто-то вроде капрала Новака: раненый, пойманный в силки обстоятельств, в поврежденной броне, плохо переносящий оглупители. И была молитва, иногда – за мертвых. А когда молитва не помогает… Когда молитва не помогает, включаются другие функции… возвращения отваги. Маленькая монашка, скитающаяся по линии фронта, может, и выглядит жалко, но у больших мужиков в броне она вызывает симпатию и желание охранять ее. И поэтому, когда молитва не помогает… а она… то есть я…. пытается разбить себе голову, скажем, железным подносом… или перерезать горло куском стекла… люди часто забывают о собственных страхах и спешат на помощь. В таком невозможно притвориться, отыграть такую сценку, холодный интеллект лишен… – она поколебалась, – лишен души, и он не обманет другого человека, особенно того, чье сознание уже подтачивают магхосты, ни один актер не сыграет такой сцены по-настоящему убедительно, в фильмах… в шарлатанских представлениях…
Ей не хватило слов, она тихо выругалась от бессильной фрустрации.
– Зараза… язык тела, жестов, взгляды… в таком невозможно притвориться, поэтому она… я… я должна верить, что я действительно Вероника Аманда Рэдглоу, сестра войны, как меня здесь называют, что магхосты и вправду пришли за мной, что пожирают мой разум и что я желаю умереть. Как Бешеный Конь должен верить, что он защищает своих женщин и детей от врагов, а Завиша – что сражается с…
– С демонами Чистилища, чтобы заслужить место на Небе.
– Именно. Я тоже не должна была узнать, – добавила она тихо. – Я… новая модель, присланная с Земли, опытный образец… но покров вероятности принес мне дар… отворил сокровищницу знания и умений, которая навсегда должна была оставаться закрытой. Когда запустили «Славу героев», что-то во мне проснулось. Программы штаба идентифицировали меня как еще один автомат, попытались переписать, но я… лучше их.
Она коротко рассмеялась.
– Я прошла сквозь боевую защиту программ, как панцирная хоругвь сквозь горстку селян, и не нашла ничего лучше маленькой монашки, чтобы попытаться победить в этой битве.
– Победить? Ты веришь, что мы сумеем победить этого? – он махнул рукой в сторону Абандалакха.
– Да. Потому что когда мы верим… мы сражаемся лучше. И не существует… – она поколебалась, – не существует большей чести, большего памятника отваге, чем перекованные в металл, в железного голема чьи-то представления, которым кто-то вверяет свою жизнь, потому что знает: этот голем его не подведет.
Он хмуро захохотал. Неожиданно и так громко, что почти ее оглушил.
– Красивая ложь. Но я – не он. Не знаю, что он, этот Завиша, сделал бы. Я даже не знаю, существовал ли какой-то Голубац, какое-то отступление, какая-то оборона…
– Был. Был Голубац… Но нынче его нет, есть только ты. Тут и теперь. И только ты можешь их спасти. Потому что они решили использовать оружие отчаяния, которое убьет их самих.
– Они того стоят?
– Если я тебе докажу – ты пойдешь? За всех мертвых героев?
– Докажи.
Она взглянула на демонически измененный транспортник. Что-то скрежетало внутри, и один из динамиков внутренней связи, запущенный ее интеркомом, ожил.
Воздух наполнился потрескивающими голосами.
«Второй взвод, проверьте бункер номер шесть на третьей линии. Возьмите тяжелые резаки, чтобы открыть дверь, наверняка они понадобятся».
«Вы кого-то оставили?»
«Да. Одного из наших и ту безумную монашку. Если они выжили – вытягивайте их, как только закончим развлекаться».
«Какая монашка?»
«Вероника Ама…».
«Ах, Сестра Войны, да? Хе-хе, я о ней слышал».
«И проверьте, что с Завишей. Я не хочу его там оставлять. За прошлый месяц он дважды спасал мою задницу».
«Мою тоже. Если найдем его, заберем».
«Тишина в эфире! Через три минуты десантируем наши жопы. И да поможет нам Бог».
«Аминь».
«Аминь».
«А если у него нет времени для помощи, пусть хотя бы посмотрит, как Тридцать второй всыпет дерьморакам».