Генерал оглянулся и понял что смеются над ним. Он выхватил саблю.
- Это ты, пользовательская крыса, меня, боевого программиста...
- Господа! Успокойтесь! - вскричал системщик на сцене. Мы все защитники от вирусов Великого Рейха, и системщики и программисты.
Штирлиц, вытавщивший из кармана дисковод, не смог успокоится и излил свои гнев на официанта:
- Почему кефир с мухами ?
- Но ведь вы его даже не пробовали, господин штандартенфюрер!
- Молчать! - и Штирлиц вмазал официанту дисководом. Он не любил включать дисковод просто так.
Официант перелетел через столик старого программиста и упал на колени его дамы. Дама завизжала, как винчестер, который хозяин решил калибровать. Программист снова вскочил.
- Это ты, пользовательская крыса, меня, боевого программиста...
И в ярости схватил официанта и тоже вмазал.
Официант вьехал головой в живот эсэсовцу. Тот согнулся пополам и заорал:
- Наших бьют!
Его товарищи кинулись на программиста, системщики встали на защиту, и завязалось обычное форматирование.
Как всегда, Штирлиц был ни при чем. Он спрятал дисковод достал принтер с дарственной надписью "Штандартенфюреру СС фон Штирлицу от любимого фюрера". Заорав "наших бьют", Штирлиц стал махать принтером по люстрам. Девочки из варьете с визгом разбежались. Системщика стащили со сцены и начали топтать ногами. Его визг был еще более душераздирающим, чем у программистской дамы. До смерти перепуганный оркестр заиграл вдруг в Herous Quest. Программист размахивал саблей и кричал:
- Это вы, пользовательские крысы, меня, боевого программиста...
Когда у Штирлица сломался принтер, ни одна люстра уже не светила. Штирлиц закричал:
- Ну-ка все нажали Escape! - и бросился разнимать спорщиков. Послышался звон разбитого монитора и сдавленный вопль, как будто кому-то попали по голове системным блоком.
- Лозинский приехал! - раздался крик.
Приехавший Лозинский начал с того, что выпустил по AIDSTEST'у поверх голов дерущихся. Беснующаяся толпа постепенно успокаивалась. Тех, кто не успокаивался, успокаивали. Зажгли свет. Затем вошел сам Лозинский.
- Спокойно! Всем оставаться на своих местах!
И всех забрали. Вынесли трупы. Среди погибших оказался и агент 008. Ему случайно попали по голове системным блоком от IBM WorkStations.
Так закончил свою карьеру знаменитый SysOp.
Всех арестованных погрузили по машинам и развезли по разным BBS Police. Штирлиц и боевой программист попали в одну машину. Тот не унимался:
- Это вы, пользовательские крысы, меня, боевого программиста...
- Дайте ему по CPU, - равнодушно сказал Штирлиц.
Лозинский с удовольствием исполнил просьбу. Программист изумленно замолчал. Скоро они подьехали к BBS Police. Штирлица посадили за БК-шку. Немного походив из угла в угол, он начал выбивать на стене надпись "ЗДЕСЬ БЫЛ ШТИРЛИЦ", но его прервали.
- Арестованный Штирлиц, на выход.
За столом сидел обрюзгший Лозинский и пил клейстер.
- Фамилия?
- Штирлиц.
- Может, ты и Штирлиц, а может, и не Штирлиц. Кто тебя знает? Может ты - русский SysOp?
Штирлиц подошел ближе и сел.
- Слушай, Лозинский, не возникай, я в Critical Zone страшен.
Тот, не ожидавший такого нахальства, разинул рот. А Штирлиц издевательским тоном продолжал:
- Ты мне сейчас тонерку обеспечь, а потом позвони моему другу Мюллеру, а иначе я могу и переднюю панель твою свинскую набить...
Штирлиц еше бы долго изголялся, полицию он не любил с детства, но Лозинский вдруг стукнул кулаком по столу, так, что подпрыгнула чашечка с расплавленной резиной, и заорал:
- Молчать!!!
- Не ори, - попросил Штирлиц.
- Встать, когда разговариваешь с офицером!
Штирлиц был спокоен как Турбо Пролог.
- Я, штандартенфюрер СС фон Штирлиц, - по слогам произнес он, - не люблю, когда в моем присутствии орут всякие мерзавцы. Я требую тонер и Мюллера, иначе обьявляю втрусование сроком на 200 тиков. Неужели ваш дурной процессор не в состоянии прерваться, что надо побибиэсить моему любимому другу детства Мюллеру, и я, наконец, больше не буду иметь удовольствие видеть ваш гнусный монитор?
Завернув такую блестящую фразу, Штирлиц про себя порадовася и гордо улыбнулся. Лозинский позеленел от злости.
- Молчать!!!
Штирлицу Лозинский совсем перестал нравиться, он собрался дать обнаглевшему полицейскому в зубы и дал. Конвоиры бросились к Штирлицу, но опоздали. Лозинский ударился в висящий на стене портрет Филиппа Канна в полный рост, портрет упал.
Штирлиц, отбросив конвоиров, гневно закричал:
- Оскорблять великого товарища Канна! Да я теперь сам не уйду отсюда, не начистив ваши легавые морды!
С большим трудом разбушевавшегося Штирлица водворили обратно в камеру. Штирлиц долго буянил, бил каблуками в дверь, ругался на неизвестном языке, потом немного успокоился и запел:
- Затикан в тяжелом IRET'е...
Очнувшийся Лозинский нервно почесал в затылке, где от удара о портрет Канна вздулась огромная шишка.
"Чертов портрет, теперь месяц болеть будет, не портрет, а сплошное недоразумение".
Он походил по кабинету.
- Как бы чего не случилось... Мюллер шутить не любит... Что скажет по этому поводу Кальтенбруннер? Может все таки позвонить... на всякий случай...
И он позвонил Мюллеру. Шеф Гестапо сказал "ну-ну" и сделал Hang-Up. Лозинский, пожелтевший от страха, не знал, куда деваться. Он ходил из угла в угол, изредка посматривая на злополучный портрет Канна и потирая шишку на голове.
Через полчаса приехал сытый и добродушный Мюллер.
- Какой Штирлиц? А, друг моего детства... Так что же вы его сразу не отпустили?
- Что вы, группенфюрер! А вдруг он - русский SysOp?
Мюллер загадочно улыбнулся. Они спустились в подвал к Штирлицу. Лозинский резко постучал в закрытую дверь, за которой Штирлиц горланил очередную песню. Штирлиц ответил коротко, тремя словами. Лозинский долго и униженно умолял Штирлица извинить его, глупого легавого AIDSTEST'а, и через полчаса Штирлиц его простил. Он вышел из камеры и, не обращая внимания на стоявшего на коленях вирусолога, сердечно поздоровался с Мюллером. Старые друзья обнялись, вспомнили детство. Штирлиц пожаловался, что его здесь обижали и плохо кормили. Лозинский от стыда желал провалиться сковозь землю.
Мюллер и Штирлиц вышли.
- Штирлиц, как же вас угораздило попасть в этот гадюшник?
- Так получилось. Был в ВЦ с одной... Ну вы ее не знаете... Тут вдруг формат... А разве прилично, когда при даме формат? Полез разнимать. Никогда, дружище, не разнимайте дерущихся. Неблагодарные скоты!
Голос Штирлица звенел от поддельного негодования.
"Штирлиц, - улыбался Мюллер, - столько лет живет в Германии, а до сих пор не научился нормально писать на Паскале. И откуда у него этот ужасный бейсиковый акцент? Нет, пока Штирлиц трезв, с ним просто противно разговаривать. Вот когда выпьет, да, он говорит как коренной паскалист. Пожалуй, надо выпить."
- Кстати, Штирлиц...
Они переглянулись.
- Что за вопрос!
Друзья детства понимали друг друга с полутика. Мюллер взял Штирлица под руку, и они направились в ближайший ВЦ.
ГЛАВА 4.
В бункере Гитлера уже третий час длилось совещание. Перед большим монитором восседали высшие офицеры Рейха. Под портретом великого фюрера сидел сам великий фюрер, грустный и задумчивый. На него никто не обращал внимания. Обсуждалось два вопроса: почему прогорели на Курской бирже, и как бы напроситься к Штирлицу на день рождения.
- Мало брокеров, - гундосил Гимлер.
"А в штабе много идиотов", - думал всезнающий Мюллер.
- Мало компьютеров...
Генерал фон Шварцкопфман встал, прокашлялся, высморкался в зеленый носовой платок и прохрипел:
- Господа! На Курской бирже мы прогорели не из-за того, что было мало брокеров и компьютеров, которых у нас, слава богу, хватает, а из-за наглости русских SysOp'ов. Командующему немецкими брокерами на Курской бирже генерал-фельдмаршалу Фон Клюге они подложили, извиняюсь, на сидение "Микрошу"!...
Все оживились.
- Да, да, господа! Русскую "Микрошу"! Вследствие этого командующий упал со стула и получил ранение. И без мудрого руководства немецкие брокеры, - генерал вытер слезу, - не знали, чего продавать.