В зале еще доплясывали, когда исполняющий обязанности президента пригласил обоих посланцев в кабинет, расположенный в том же крыле здания. Робкий серый рассвет пробивался через тяжелые занавеси. Мебель тоже была тяжелая и роскошная: кресла, диваны, придвинутые к стенам наборные столики на фигурных ножках.
— Уважаемый Марэм-ини, — говорил Таир-шах, в казенной позе восседая на стуле, обтянутом скользким атласом. — Сразу же после ратификации мирного соглашения между Эро и Эдинером мы просили официального разрешения на присылку наших наблюдателей.
— Из того, что покойный Лон Эгр затягивал решение вопроса, вовсе не следует, что вы имели право предпринимать неофициальные шаги.
— Не стоит обвинять того, кто уже не может себя защитить, — вмешался Стагир.
— Помолчите, будьте так любезны. Марэм-ини, мне казалось, что меры, принятые против наших людей — вопрос иного порядка и не зависит от того, кто виновен: мы или вы.
— Вы, эросцы.
— Согласен. Однако ваша резкость и недвусмысленность противоречат этикету. Я имею в виду также и дипломатический. Быть может, вы столь же недвусмысленно поименуете и тех персон, кто не отказывался, но и не желал принять наших атташе? Персон из числа ныне здравствующих, я имею в виду.
Стагир снова вмешался:
— В Эдинере хорошо понимают, что любой ответ на просьбу, разрешение или отказ влечет за собой действие, и хотели предотвратить его, связав нам руки.
— Стагир, потерпите ради Аллаха. Марэм-ини! Я знаю, что вы с самого начала противились мирному договору. Теперь вы хотите сорвать его. Но какой в этом смысл, если через три месяца срок его всё равно истечет?
Марэм любезно пояснил:
— Дело не в моем личном мнении. Политическая ситуация в народном Эдинере неустойчива. Какая польза вам от моего решения, коль скоро я временное лицо?
— Пока временное, — не выдержал Стагир. — Вы понимаете, мой шах? Когда этого человека на штыках вбросят в президентское кресло, он сразу же двинется на Горную Страну. Ожидается это, видимо, раньше, чем через сезон. И ему выгодно, чтобы государство Эро пребывало в недоумении и нейтралитете, пока губят его потенциального союзника. А как только срок договора кончится, наш любезный Марэм Гальден скомандует своим войскам — и они обрушатся на Сухую Степь.
— Вы стянули к границе с Лэном военные силы и корчите из себя миротворцев, — на повышенных тонах вмешался Рони Ди. — А вот мы действительно хотим мира… на наших условиях. Не забывайте, что вы можете отсюда выйти другим путем и с куда большим числом сопровождающих, чем до того.
— Ты сказал грубо, — вполголоса выговорил ему начальник. — Но ты прав по существу. Давай-ка мне сюда полковника Нойи из соседней комнаты.
Стагир и его шах одним движением поднялись с сидений и выпрямились.
— Вы попрали три неотменимых древних закона, — сказал Таир совсем тихо, но в невероятной силой. — Обидели и ограбили купцов. Ваши торговцы у нас шпионят с чувством полнейшей безнаказанности, зная, что отобрать у них могут только информацию, но не личное достояние, свободу и жизнь. Далее: вы не соблюли условий мира только потому, что сочли их невыгодными. А теперь хотите сделать лиц со статусом неприкосновенности — пленниками или заложниками. Вот это третье нарушение — да будет оно для вас и вашей страны позором вечным и несмываемым!
— Ай, Таир-ини, вот тут вы явно перебрали патетики, — раздался от дверей смежного кабинета ясный и низкий голос. — Третьего не будет дано бедняге Марэму, так что не возводите на него напраслину!
Кардинена стояла в дверях, опираясь на руку своего седого полковника: очень спокойная, холеная, насмешливая.
— Да и вы поразмыслите, почтенный Стагир: ну затеют они большую драку с каганатом Эро, так этим кусом подавятся, если раньше лэнская кость поперек горла не встанет.
— Спасибо вам за дерзости, — наконец вспылил Марэм. — Я как раз подумал, что эросцам понадобится классный переводчик. Вы ведь их язык чуть ли не с детства помните?
Нойи попытался прорваться к Марэму, она его удержала. «Какой во всех их благородных порывах смысл, — подумал Стагир, — за дверями и в танцзале с самого начала было полно спецназа».
— Как же вы, Марэм-ини, позабыли о том, что так великолепно учитывал в своих совместных со мной предприятиях покойный Лон Эгр. Таир, Стагир! — она взяла их обоих за руки и, внезапно повысив голос, крикнула, будто на одних гортанных согласных: — Кху! Кх-ргх!