— Да, но «завтра перед полднем забушует буря, какой еще не видывала Шотландия», — задумчиво процитировала она кельтское предание. — Стоит нам дойти до Вечного Города, где с неких пор хозяйничает Оддисена. Уж там-то Марэма и иже с ним не любят. А здесь не слишком обожают как нас, так и вас, Таир-шах.
Он ехал то в середине отряда, для личной безопасности, то бок о бок с нею.
— Я понимаю, ина моя. Нам приходится, как вы говорите, не делать лишних телодвижений и не нарушать горского закона в совокупности с нашим шариатом, — кивнул Таир. — Сами горцы изредка охотятся с ружьем без собаки или беркута, тем более есть среди них и христиане, а чужакам нельзя.
— И еще. Стагир-хан, я не знаю, как блюдут порядок в Эро ваши подчиненные, но у Денгиля…
— Я слышал о Денгиле, женщина, — вдруг оборвал он ее.
На одном из привалов после довольно скудного и по преимуществу постного обеда (местные не любили торговать) разговор возобновился.
— Когда я увидел на вас мой камень, я понял, что вы союзник. Почему вы помогли нам — из-за моей соли? — спросил Таир.
— Делить соль — старый обычай, добрый, — уклончиво ответила Та-Эль.
— Значит, не из-за того только… Воин блюдет мир с врагом, пусть будущим, спасает ему жизнь — зачем?
— Ради того, что, хоть Запад с Востоком никогда не сойдут с места, наш архипелаг поменял их местами. Впрочем, когда-то на крайнем европейском Западе существовала истинно восточная империя — страна Аль-Андалус, прекраснейшая изо всех средневековых земель. Эро и Динан — как две руки Бога, если вы меня поняли.
— Ну, это прекрасно, то, что вы сказали, но это поэзия. А как насчет прозы?
— Ну…Похоже, вашим со Стагиром бренным существованиям ничто всерьез не угрожало. Хотя — почем знать? Вот шантажировать вашим пленением эроский парламент — это с Марэма бы сталось. Он хотел положить клеймо бесчестия на мою родину, чтобы все другие земли брезговали нашим народом и не мешали его хозяину обделывать свои делишки под тем или иным благородным лозунгом. Так что я во всем держу свою собственную руку и блюду свой личный интерес, мой шах.
Отряд уходил все глубже в горы. Эросцы временами переглядывались незаметно для прочих: Таир — с печальной усмешкой, Стагир — нетерпеливо прикусив губу. Город Лэн, желанная им цель, остался много южнее. Но мало ли какие дела хотели завершить их спутники вдали от больших дорог!
Однажды утром все спящие повскакали со своих попон и плащей от хлесткого выстрела. Метрах в двадцати от лагеря Стагир с карабином в руке обозревал скальный выступ одной из дальних вершин.
— То был козел или горный баран? — зло осведомилась Та-Эль.
— Если вам будет угодно выпустить мой рукав, я пойду подберу тушу и уже тогда отвечу.
— Нет, теперь ни с места — и все вокруг. Стагир, верните карабин тому, у кого одолжили. Ждем гостей. И чтобы никто из вас не заговаривал с людьми Волчьего Пастыря прежде меня и не противоречил мне. Даже Керт, хоть он почти что здешний!
Позже многим казалось, что она не успела и договорить, как на поляну, бывшую местом их ночлега, изо всех кустов вышли люди в защитных комбинезонах. Увидя столько чужеземцев, они вроде бы опешили, но тотчас же старший из них заговорил:
— Кто из вас убил в заповедном месте?
— Я, Та-Эль Кардинена, — негромкий ее голос прозвучал так веско, что все «лесники» уставились на нее.
Их доман смерил ее неприязненным взглядом.
— За вами по пятам идет из Эдина война, а смерть вы уже сюда принесли… Отдайте свое оружие.
— Вот охотничий нож. Затупился немного от того, что ветки у дороги резала. А больше ничего не имею.
— Я говорю о ваших спутниках.
— Они делу сторона. Боитесь их — не поедут, останутся меня ждать здесь.
— Куда вас везти и зачем?
— К Денгилю, вашему верховному доману. Добрые знакомые разбираются в своих делах сами между собой.
Стагир во время их беседы переводил глаза с одного на другую. Но тут сказал внезапно:
— Простите, Таир-шах. Я буду сопровождать ину Кардинену.
Отстегнул пояс с кархой, сбросил с плеча карабин — еще тот, чужой.
— Везите куда надо.
— Тогда уж поеду с моей иной и я, — сказал Нойи. — Такой я осел уродился.
Трое пленников безнадзорно сидели на круглом камне рядом с деревянной резиденцией владетеля гор. Вокруг кипела своя жизнь: стратены входили и выходили из дома и служб, чистили оружие, выгуливали коней. Женщины чистили обмундирование, в полушутку упражнялись в борьбе. Две из них, постарше иных, подвесили к перекладине освежеванного барашка, чтобы стекла кровь, и вытирали ее остатки чистой тряпицей. Оба взрослых пола были крепкие, моложавые, с отточенной резкостью движений. А вот дети стратенские — самые обыкновенные, только чуть поплотнее общединанской нормы. Собаки — тоже. Несколько валялось на траве; совсем близко к троим прошествовал важный ротвейлер, имея на поводе девочку лет пяти, и царственным жестом поднял заднюю ногу, оросивши их валун.