От удара мальчик завертелся, как волчок, и это верчение словно на время сохранило ему равновесие, но потом он как подкошенный упал на асфальт. Мотоцикл Шота исчез за поворотом…
Джумбер быстрее молнии оказался около мальчика и схватил его на руки. Тот был без сознания. Из рассеченного лба хлестала кровь, выпачканная чернилами рука, беспомощно свесившись, качалась, словно останавливающийся маятник. Не тратя ни минуты на размышления, Джумбер положил мальчика в коляску, завел мотор и свернул в узкую улочку. Через некоторое время с шоссе до него донесся рокот мотоциклов — это были отставшие участники кросса.
Всего три минуты понадобилось ему, чтобы выехать на широкий городской проспект. Милиционеры провожали его продолжительными свистками, записывали номер, но Джумбер ни на что не обращал внимания. Весь рукав у него был в крови; взглянув на мальчика, он понял, что тот еще жив. И еще быстрее помчался мотоцикл, словно обрел крылья, неуловимым призраком несся он по улицам и площадям. Прохожие останавливались и качали ему вслед головами.
А Джумбер видел Шота, который, наверное, первым пришел к финишу и, счастливый, улыбающийся, принимал от болельщиков цветы. «Должно быть, он не заметил, что задел мальчика, иначе бы остановился, — думал Джумбер, — конечно, не заметил…» Он не сводил глаз с высокого здания больницы, которое белым облаком надвигалось на него.
Мчался Джумбер, летел самым первым к самому желанному в своей жизни финишу».
Редактор кончил читать, но не дал понять этого автору, сидел так же не шевелясь и не отрывая глаз от рассказа.
Прочитанное взволновало его, совсем чуточку, но взволновало… и этого было достаточно… Он хотел подольше сохранить это чувство и боялся, что оно пропадет, стоит ему заговорить.
«Честное слово, я от него этого не ждал, — думал редактор, — никак не ждал. Работы еще много, но отсюда может вылупиться рассказ».
Он взглянул на юношу. Тот волновался, нещадно теребя пальцами папиросу.
— Неплохо! — проговорил редактор и улыбнулся, и к удивлению своему на лице своего посетителя вместо радости прочел какую-то затаенную печаль.
— Вам в самом деле понравилось? — прошептал автор.
— Кое-что придется исправить… Но это мелочи… например… некоторые детали вы упустили из виду.
— Какие? — встрепенулся юноша.
— Например, вы забыли о девушке, которую любят оба героя… Или не надо вообще ее упоминать, или…
— Эта девушка выдумана! — воскликнул молодой человек.
— А разве все остальное не выдумано? — заглянул ему в глаза редактор.
— Да-да! Все выдумано! Все! — схватился за эти слова автор.
— Кроме того, — продолжал редактор, — в мотоциклах с коляской во время соревнований всегда сидит второй спортсмен, чтобы на поворотах удерживать равновесие. Этого вы тоже не учли… потом… во время кросса вдоль всей трассы стоят обычно наблюдатели, которые следят за тем, чтобы не работал городской транспорт и не ходили пешеходы… Никто бы не выпустил на дорогу ребенка с самокатом…
— Нет, мальчик был в самом деле! — прервал его автор.
Редактор быстро поднял голову и удивленно уставился на юношу.
— Не понимаю… Все выдумано или было на самом деле?
Тот непонятно улыбнулся, откинулся на спинку стула и неожиданно рассмеялся.
— Дело в том… Простите, что я смеюсь… Я ничего не понимаю в мотокроссах… Дело в том, что мотоциклы тут ни при чем, в действительности это были автомобили…
— Вы хотите сказать, что в рассказе…
— Никакого рассказа, все было на самом деле.
— Как, на самом деле?
— Обыкновенные автомобили ехали по обыкновенному шоссе.
— Где? Когда?
— По дороге из Пасанаур.
— И ребенка, стало быть, сбила машина?
Парень кивнул.
Редактор встал, засунул руки в карманы и поежился. Его смутил неожиданный поворот дела, вернее — странное превращение юноши. Словно до сих пор кто-то невидимый запрещал ему говорить, кто-то проверял каждое его слово, а теперь он стал многословным и откровенным, будто хватил лишку.
— Как это случилось?
— Точно так, как в рассказе, только…
— Только вместо мотоциклов были автомобили?
— Да… Никакого кросса не было!
— Вы присутствовали при этом или…
— Я все видел собственными глазами!
Редактор нервно заходил по кабинету. Молодой человек следил за ним как завороженный.
— Ну так расскажите наконец, как это было?
Юноша понурил голову и опять зацарапал ногтем стол, потом заговорил, словно кто-то схватил его за шиворот и вытряхивал из него по одному слову.