— Твою мать… — С этими словами Влад вскочил как ужаленный и стал метаться по комнате, сопровождая это дикой матерной бранью. Я даже не думала, что такой интеллигентный с виду человек мог так грязно ругаться.
— Влад, ты можешь объяснить, что сейчас случилось?
— Он меня укусил…
— Кто?
— Она или они… сам не пойму. Блин, прямо в задницу…
Я подошла глянуть на его попу…
— Что там, что, Феня?
— Распухла одна половина твоей… пардон, попы. Действительно, кто-то тебя ужалил. Пчела, похоже!
— Пчела? Только не это… у меня аллергия на пчелиный яд. Сейчас отек Квинке начнется.
— Она ж тебя не в язык укусила, не паникуй.
— Давай, есть у тебя что-то против аллергии? Супрастин, тавегил?
Одной рукой он тер укушенное место, другой судорожно хватался за горло.
— Сейчас посмотрю в аптечке.
— Быстрее давай, промедление может стоить мне жизни!
Я побежала искать лекарство, а он уже орал в трубку, вызывая «Скорую».
«Надо же какой кипеж поднял из-за простого пчелиного укуса», — думала я, перебирая лекарства в аптечке.
— Я нашла противоаллергическое, но оно просрочено…
Влад дрожащими руками вырвал у меня лекарство и заглотнул сразу две таблетки.
— Это лучше, чем ничего, — до «Скорой» как-нибудь дотяну.
Выпив таблетки, он немного успокоился и стал ровнее дышать.
Я подошла и погладила его по голове.
— Получше тебе? Давай к месту укуса приложим холод, у меня в морозилке есть курица.
Я принесла ему курицу и приложила ее к его ягодице.
Через секунду мы с ним смеялись и не могли успокоиться…
— Ты хоть вызов отмени, — сквозь смех сказала я, — а то приедут, а ты голый и с курицей на попе…
Успокоившись, я пошла в душ. Пробыв там довольно-таки много времени, я застала Влада на веранде. Он сидел, курил, невозмутимо пил кофе и разговаривал по телефону. Я застыла в проеме. Вот что значит человек искусства. Бывших актеров и паникеров не бывает. Быстрая смена настроений и эмоционально-экспрессивные реакции на все у них в крови.
Но он так гармонично вписался в интерьер дачи, как будто жил здесь всегда. Я невольно им залюбовалась. Влад опять становился для меня неподражаемым, и его голос зазвучал для меня вновь на интимной частоте.
Завидев меня, он жестом пригласил присоединиться к нему. Присев рядом, я взяла чашку и сделала глоток идеально сваренного кофе. Влад закончил говорить по телефону и обратился ко мне:
— Феврония, девочка моя! Как тебе кофе? Я старался!
— Кофе восхитительный, Влад. Но я вижу, что ты уже в полном порядке, и я все же повторю свою просьбу: не мог бы ты провести эту ночь не в моем доме?
— Удаляюсь, но предложение руки и моего сердца остается в силе. Фенечка, соглашайся, не мучай меня. Ничего я так в жизни не желал, как жениться на тебе, и никого я так не хотел, как тебя! Послушай, я сейчас поеду и займусь реализацией сюрприза для тебя, уверен, что завтра ты изменишь свое мнение насчет нашей свадьбы.
Он легко поднялся и молча вышел с веранды. Через минуту он стоял передо мной полностью одетый.
— До свидания, любимая! Я уезжаю, но обещаю, завтра «Чуть свет, уж на ногах, и я у ваших ног».
Влад галантно поцеловал мне руку и уехал. Я, наконец, осталась в одиночестве. Фрейя, почувствовав мою грусть, пришла, потерлась о мои ноги и забралась на колени.
Я чувствовала себя из ряда вон плохо, поэтому решила идти спать, а завтра на свежую голову все обдумать. Утро не принесло мне ни физического, ни морального облегчения. Голову по-прежнему не отпускала боль, настроение было паршивое. Вставать с постели не хотелось. Неимоверным усилием воли, через час пустого валяния, я все же встала и пошла завтракать. После завтрака позвонила маме. Разговор не клеился. Мама делилась со мной всем подряд, начиная с рассказа о своем свидании с испанцем, заканчивая списком продуктов, которые она с утра купила на рынке. Мне стало неинтересно, и к концу разговора я была уже раздражена. Сухо ответила на ее вопросы обо мне, ничего существенного из того, что случилось со мной накануне, решила ей не рассказывать и свернула разговор.