Чиндамани предположила, что «древним правителем» был Ланг Дарма, а лестница была сооружена для того, чтобы можно было покинуть монастырь в случае опасности и настоятель мог бы спастись при нападении. Это было сотни лет назад, когда буддизм был в опасности и его пытались уничтожить по всей стране.
Самдап радостно хлопнул в ладоши.
— Это замечательно, — воскликнул он. — Чиндамани знает множество секретных проходов в гон-канг. Все, что нам надо, это добраться туда, и мы спасены. Они никогда не узнают, каким путем мы пошли.
Но старуха яростно затрясла головой. Она трясла ей с такой силой, что казалось, будто шея вот-вот не выдержит и голова, все еще дергаясь, упадет на колени Чиндамани.
— Нет, мой повелитель, нет! — крикнула она. — Ты не должен идти этим путем. Я не все вам рассказала. — Она снова сделала паузу, словно набираясь смелости, чтобы рассказать остальное. — Сотни лет назад, — начала она, — когда сюда пришел первый Чодже, он принес с собой из Лхасы несметные сокровища — золото, и серебро, и драгоценные камни, — чтобы из них сделали ритуальные одежды, в которых он впадает в состояние транса. Вы видели их на нем, когда он, находясь в лха-кханг, входит в это священное состояние и им руководят боги.
Чодже был оракулом Дорже-Ла. В состоянии мистического транса он мог общаться с духами или самими богами и передавать их сообщения другим людям. Церемонии, в которых он участвовал, проходили только несколько раз в году, но они были наиболее волнующими среди всех церемоний монастырского календаря.
Его регалии действительно были впечатляющими: огромная шапка, настолько тяжелая, что двое монахов держали ее во время ритуала, была усыпана рубинами, изумрудами и аметистами; трон, на котором он сидел, был инкрустирован самыми разнообразными драгоценными камнями и покрыт чистым золотом. Гигантское зеркало, предсказывающее будущее, было сделано из серебра и обрамлено драгоценными камнями высшего качества.
— Ты никогда не задумывалась, — продолжила ама-ла, — где хранят все эти драгоценности между церемониями? Тебе никогда не хотелось рассмотреть их получше?
Чиндамани покачала головой. Церемония с участием оракула в пропитанной благовониями тьме лха-кханга всегда наполняла ее благоговейным страхом, и она никогда не искала более близкого контакта с мрачным миром божеств, который он представлял.
— Этот секрет известен лишь нескольким людям, — прошептала старуха. — Самому Чодже, его помощникам и настоятелю. И, конечно, мне — хотя никто из них не знает об этом.
Чиндамани оборвала ее:
— Я всегда предполагала, что они лежат в комнате Чодже. Или в том зале в старом храме, куда он ходит медитировать.
Сонам покачала головой:
— Так думает большинство людей. Но все время эти вещи лежат в другом месте. В маленькой комнатке, находящейся прямо под гон-кангом.
Она посмотрела Чиндамани в глаза. Девушка видела страх во взгляде старухи, это был именно страх, все сильнее сжимающий ее в своих объятиях. Теперь и она почувствовала этот страх, обнаженный, осязаемый, зовущий ее к себе.
— Чтобы пройти к туннелю, — продолжала старуха, — тебе придется пройти через комнату, в которой хранятся сокровища оракула. Ты понимаешь? Тебе придется пройти через эту комнату.
— Ама-ла, я не понимаю, — взмолилась Чиндамани. — Ну и что здесь такого? Мне не нужны его драгоценности. Они останутся в целости и сохранности. Мы даже не будем их рассматривать. Боги не обидятся. Какая опасность может заключаться в том, что мы просто пройдем через комнату?
Старуха содрогнулась. Чиндамани ощутила, как у нее самой побежали по коже мурашки. Чего боится ама-ла?
— Разве ты не понимаешь? — взмолилась Сонам хныкающим, дрожащим от страха голосом. — Они поставили там стража. Давным-давно, когда они спрятали там сокровища, они поставили стража. Он там уже более пятисот лет. И он все еще там.
— Что это за страж? — спросила Чиндамани, пытаясь справиться с охватившей ее тошнотой.
— Я не знаю, — ворчливо ответила Сонам. Старуха напугала саму себя куда сильнее, чем ожидала. — Какая разница? Он там, или оно, или что бы там ни было.
— Как же Чодже достает свои регалии? Ведь ему приходится три раза в год спускаться за ними. Почему этот страж не причиняет вреда ему или его помощникам?
— Я не знаю. Наверное, у него есть какая-то власть над стражем. Он наделен волшебством. В большей степени, чем ты, моя повелительница. И в большей степени, чем этот Царонг Ринпоче.
— У меня нет магической силы, ама-ла. Я часто говорила тебе об этом. — К тому же она не верила, что у кого-то вообще есть магическая сила, но свое мнение она всегда держала при себе. — Скажи мне, Сонам, — попросила она, — кто знает, на что похож этот страж, и знает ли это кто-нибудь вообще?
Старуха фыркнула.
— Конечно. Чодже знает. Настоятель знает. По крайней мере... — Она замолчала, вспомнив, что только что рассказала ей Чиндамани. — По крайней мере, он знал. И знают помощники Чодже. Это все. Я уверена, что это все.
Чиндамани вздохнула. Ей не хотелось еще больше расстраивать пожилую женщину, но она уже видела тела Чодже и трех его помощников в комнате Тхонд-рапа Чопхела.
Наконец она приняла решение.
— Нам придется рискнуть, — сказала она. — Если Чодже и его помощники могли входить туда без последствий, значит, сможем и мы.
Старуха прикрыла лицо руками и начала стонать, раскачиваясь из стороны в сторону.
— Пожалуйста, ама-ла, — взмолилась Чиндамани. — На это нет времени. Доверься мне. Госпожа Тара не допустит, чтобы мне причинили вред.
Но старуха проигнорировала ее слова. По мере того как реальность ситуации смешивалась в ее мозгу с накопившимися за долгую жизнь фантазиями о сверхъестественных ужасах вселенной, в которой она жила, стоны ее становились все громче.
Чиндамани повернулась к Самдапу.
— Самдап, — попросила она, — присмотри, пожалуйста, за маленьким чужеземцем. И за Сонам тоже. Скажи ей, что беспокоиться не о чем. Попроси ее помочь тебе подготовить одежду и припасы. Я все убрала в этот большой сундук. Все выньте и рассортируйте. Потом времени на это не будет. Я не могу помочь тебе: мне надо идти искать Ка-рис То-фе.