Когда все лотки со шрифтами были аккуратно сложены друг на друга, противный Джек Тислуайт дал ей записку, чтобы она отнесла ее Септимусу Хардингу. Он обожал находить ошибки в наборе, потому что это позволяло ему чувствовать себя очень умным. Сара по привычке натянула на голову кепку и начала спускаться по черной лестнице. Она предпочитала ее центральной, потому что ею редко пользовались, если не считать служанку Нелли, и Сара частенько выходила туда покурить в тишине, когда разговоры в чайной комнате становились слишком непристойными. Иногда наборщики забывали, что она девушка, или им было все равно.
Кабинет Септимуса Хардинга находился на втором этаже. Первый занимали клерки и корректоры, там также располагались кабинеты настоящих писателей и конторка привратника, за которой сидел жуткий мистер Парсиммонс. Мистер Парсиммонс, сторож, на самом деле был совершенно безобидным и казался страшным только из-за своей внешности и сурового настроения, которое находило на него время от времени. Невероятно худой, с крючковатым носом, обтягивающей лицо и череп кожей и оставшимися от оспы отметинами, он носил черный шейный платок почти целый год, и Сара решила, что он скорбит о кончине кого-то очень близкого.
Ирландцы понимали скорбь совсем не так, как все остальные люди. Сара видела множество мертвецов; в домах бедняков они населяли те же комнаты, что и живые, как правило, их укладывали на два поставленных рядом стула, потому что стол был нужен для других целей. Папа после своей смерти пролежал в доме почти целую неделю, и Эллен даже умудрилась спрятать у него дохлую мышь, с которой не хотела расставаться. Получалось, что они привыкли к тому, что он умер, до того, как его похоронили, что было достаточно разумно. То же самое произошло и с мамой, и они даже были рады, что она оставалась с ними в комнате. За целый год, прошедший с тех пор, не было и дня, чтобы Сара не скучала по ней. Особенно когда Эллен начинала грустить. Смерть матери отзывалась в ней болью, схожей с болью от свежей раны. Ей казалось диким, что можно ощущать отсутствие кого-то сильнее, чем его присутствие. Малыш умер раньше мамы, но она не хотела, чтобы он оставался в комнате, поэтому Руби его унесла.
В конце концов именно она позаботилась о телах. Их похоронили около Роупмейкерс-Филдс на кладбище, где не было ни роскошных надгробий, ни красивых каменных ангелов, только ряды деревянных крестов, по большей части с ирландскими именами, вырезанными на них. В одном из рядов появилось три новых креста — все с одним именем: О'Рейли. Сара и Эллен прихватили с собой букетики фиалок, но цветы завяли прежде, чем девочки добрались до Роупмейкерс-Филдс, потому что дорога до кладбища от Девилс-Эйкра занимала полдня.
Завернув за последний угол на темной лестнице, Сара уже смогла разглядеть коридор, который вел к двери в кабинет Септимуса Хардинга. Именно здесь она курила в полном одиночестве и тишине, потому что тут никто не бывал, а еще потому, что отсюда было удобно следить за посетителями. «Любопытство до добра не доведет», — сказала бы ей Руби. Она частенько ловила Сару, когда та подслушивала в «Белом олене». В данный конкретный момент в кабинет собирался войти инспектор Ларк с Мальборо-стрит, а миссис Коречная оттуда выходила. Она оставила свой плащ внизу, поэтому Саре удалось рассмотреть ее платье, бархатное, цвета портвейна, отделанное воздушными темно-красными кружевами на манжетах и воротнике. Корсет украшала великолепная вышивка розовато-лиловым и серебристо-зеленым шелком с крошечными жемчужинками, напоминавшая цветущий весенний сад. Сара никогда не видела платьев, похожих на те, что носила Лили Коречная, но слышала, что наборщики называли ее «богемой». Она знала, что мистер Коречный родился в Праге, поскольку все, что касалось его жены, подробно обсуждалось в чайной комнате — она являлась одним из немногочисленных писателей, поднимавшихся на третий этаж, и единственной женщиной кроме Сары и служанки Нелли. А еще Саре было известно, что миссис Коречная дружит со знаменитой Барбарой Бодишон[5], которая писала письма в газету «Гардиан»[6] о необходимости изменить законы для замужних женщин и проституток. Черные волосы миссис Коречной были собраны на белой шее серебряной заколкой, украшенной филигранью, с маленькими драгоценными камнями по краям. А еще от нее всегда пахло розовой водой. Сара заметила, что Лили Коречная не носит траур, хотя ее муж умер меньше года назад.