Ну хорошо, я бы согласилась, предложи мне это Джесс. Вот только танцевать с призраком было бы на редкость нелепо. Согласитесь, никто кроме меня его не увидит. Я такая: «Позвольте представить вам моего парня», – а рядом никого нет. Как унизительно. Все решат, что я его просто вообразила, как выдумавшая себе еще одного ребенка леди из того фильма, который я однажды смотрела по каналу «Лайфтайм».
Кроме того, у меня нет никаких сомнений, что в этом смысле я Джессу не нравлюсь. Ну знаете, в смысле медленных танцев.
Что он, к сожалению, и доказал, взяв мои ладони и поднеся их к лунному свету.
– Что случилось с твоими пальцами? – потребовал он ответа.
Я посмотрела на свои руки. Сыпь стала еще более жуткой, чем раньше. В лунном свете пальцы выглядели изуродованными, словно у какого-то чудовища.
– Ядовитый дуб, – горько пожаловалась я. – Тебе повезло, что ты умер и не можешь этим заразиться. Он жжется. Знаешь, никто не предупредил меня об этом. О ядовитом дубе, я имею в виду. Про пальмы мне много чего наговорили, это да, но…
– Тебе следует наложить на них припарку из листьев камедного цветка, – оборвал меня Джесс.
– Ага, ладно, – сказала я, умудрившись сделать так, чтобы это не прозвучало чересчур саркастично.
Призрак хмуро взглянул на меня.
– Маленькие желтые цветочки, – объяснил он. – Растут в лесу. Знаешь, они обладают целебными свойствами. На холме за домом их много.
– А, – протянула я. – Ты имеешь в виду тот холм, где полным-полно ядовитого дуба?
– А еще говорят, помогает ружейный порох.
– Знаешь, Джесс, – процедила я, – возможно, ты удивишься, но за прошедшие полтора века медицина далеко ушла от цветочной пыльцы и ружейного пороха.
– Прекрасно. – Он отпустил мои руки. – Я просто предложил.
– Ладно, – ответила я. – Спасибо. Но я все-таки больше доверяю гидрокортизону.
Он молча смотрел на меня. Наверное, размышлял над тем, какой же я урод. Я задумалась, как это странно – ну то, что этот парень держал мои покрытые сыпью, пострадавшие от ядовитого дуба руки. Никто больше до них не дотрагивался, даже мама. Но Джесс не возражал.
Хотя, с другой стороны, вряд ли он мог подцепить от меня эту гадость.
– Сюзанна, – наконец произнес он.
– Что?
– Будь осторожней с этой женщиной. Которая была здесь.
Я пожала плечами.
– Ладно.
– Я серьезно, – настаивал Джесс. – Она не та… за кого ты ее принимаешь.
– Я знаю, кто она, – возразила я.
Он удивился. Так удивился, что мне даже обидно стало.
– Ты знаешь? Она сказала тебе?
– Ну не совсем, – замялась я. – Но тебе не стоит беспокоиться. У меня все под контролем.
– Нет, – возразил он и встал с постели. – Это не так, Сюзанна. Тебе следует быть осторожной и на этот раз послушаться своего отца.
– О, отлично, – с сарказмом заявила я. – Спасибо. Ты не мог бы нагнать побольше ужаса? Ну там, истечь кровью или еще что-нибудь в том же духе?
Полагаю, с сарказмом я слегка переборщила, поскольку, вместо того чтобы ответить, он просто исчез.
Призраки. Совершенно не понимают шуток.
Глава 6
– Чего-чего ты хочешь?
– Просто подбрось меня, – попросила я. – По дороге на работу. Тебе даже крюк делать не придется.
Соня вытаращился на меня так, словно я предложила ему пожевать стекла или того хуже.
– Не знаю, – медленно произнес он, стоя в дверях с ключами от «рамблера» в руке. – А как ты собираешься добираться домой?
– Приятель подъедет и меня заберет, – живо откликнулась я.
Совершеннейшая ложь, само собой. Я понятия не имела, как попаду обратно. Но прикинула, что в случае необходимости всегда смогу позвонить Адаму. Он только что получил права, а в придачу еще и новенький «Фольксваген-жук», и пребывал в таком восторге от вождения, что приехал бы за мной и в Альбукерку, если бы я позвонила ему оттуда. Не думаю, что он будет сильно возражать, если я попрошу его подъехать за мной к особняку Таддеуса Бомонта на Севентин-Майл-драйв.
Соня все еще сомневался.
– Не знаю… – протянул он.
Могу поспорить, он решил, что я собираюсь на бандитскую сходку, не меньше. Соня никогда не был от меня в восторге, особенно после того, как застукал за курением на улице у входа в зал, где проходила свадьба наших родителей. Что вообще-то ужасно несправедливо, поскольку с тех пор я ни разу и сигареты в руки не взяла.
Но, наверное, тот факт, что недавно ему пришлось спасать меня среди ночи, когда призрак обрушил мне на голову здание, не способствовал возникновению каких-либо теплых доверительных отношений между нами. Особенно потому, что о призраке я не смела даже заикнуться. Думаю, Соня считает, что я просто из тех девушек, которым на голову постоянно падают крыши.
Неудивительно, что он не хочет видеть меня в своей машине.
– Слушай, – сказала я, расстегивая длинное пальто песочного цвета, – ну во что я могу вляпаться в таком прикиде?
Соня оглядел меня с головы до ног. Даже ему пришлось признать, что я само воплощение невинности в белом свитере крупной вязки, красной юбке-шотландке и пенни-лоферах [16]. Я даже надела тот золотой крестик, который мне вручили как приз за победу в конкурсе эссе на тему войны тысяча восемьсот двенадцатого года на уроках мистера Уолдена. Мне казалось, что именно такой наряд должен оценить пожилой человек вроде мистера Бомонта: ну знаете, этакая невинная штучка.
– Кроме того, это нужно для школы, – добавила я.
– Ладно, – наконец смилостивился Соня с таким видом, словно предпочел бы оказаться где-нибудь в другом месте. – Залезай.
Я со всех ног помчалась к «рамблеру», пока он не передумал.
Через минуту Соня уселся за руль. Он, как обычно, выглядел уставшим – похоже, работа в пиццерии ужасно утомительна. Ну или все дело в том, что он набрал слишком много дополнительных смен. Вроде бы он уже должен был накопить достаточно на свой «камаро». Я так и сказала, когда мы выехали на дорогу.
– Ага, – согласился Соня. – Но я хочу сделать из нее настоящую конфетку, понимаешь? Стереосистема «Элпайн», колонки «Боуз». Полный фарш.
У меня был пунктик насчет парней, которые говорят о своей машине исключительно как о девушке, но я решила, что недалеко уеду, если скажу, что у меня на уме. Вместо этого я протянула:
– Ух ты. Круто.
Мы жили на холмах Кармела, откуда открывался вид на долину и залив. Это было красивое место, но поскольку уже стемнело, все, что я могла видеть, – это внутреннюю обстановку домов, мимо которых мы проезжали. В Калифорнии делают по-настоящему огромные окна, чтобы в комнаты попадало как можно больше солнечного света, и ночью, когда включается свет, можно увидеть практически все, чем занимаются жильцы, точно так же, как и в Бруклине, где никто никогда не закрывает шторы. Я чувствовала себя как дома.
– И для какого же это предмета, интересно? – спросил Соня, заставив меня подпрыгнуть на месте. Он очень редко утруждал себя разговорами, тем более когда делал то, что ему нравилось, например, ел или вел машину, так что я почти забыла о его присутствии.
– Ты о чем? – не поняла я.
– Та статья, которую ты пишешь. – Он на секунду отвел взгляд от дороги и посмотрел на меня. – Ты сказала, это для школы, разве нет?
– О, – вспомнила я. – Конечно. Ага. Это… м-м-м… статья, которую я пишу для школьной газеты. Моя подруга Ки-Ки – редактор. Она поручила это мне.
О господи, какая же я врушка. Я не в состоянии ограничиться всего одним враньем. О нет. Мне приходится нагромождать одну ложь на другую. Я чокнутая, говорю вам. Чокнутая.
– Ки-Ки… Это та цыпочка-альбиноска, с которой ты тусуешься во время ланча, правильно? – припомнил Соня.
С Ки-Ки приключился бы припадок, если бы она услышала, как кто-то называет ее «цыпочкой», но в остальном Соня был прав, так что я согласилась:
– Точно.