Но тут пловец в очередной раз добрался до бортика и, очевидно, посчитав комплекс упражнений выполненным, вылез из воды и потянулся за брошенным на шезлонг полотенцем.
Я застыла.
И не только потому, что узнала его. На самом деле я застыла, потому что не каждый день увидишь греческого бога прямо на земле.
Серьезно. Тэдом Бомонтом в плавках стоило полюбоваться. В голубоватых отблесках из бассейна, с каплями воды, сверкавшими на темных волосах, покрывавших его грудь и ноги, он выглядел словно Адонис. И хотя кубики у него на прессе выглядели не столь впечатляюще, как у Джесса… Ну, по крайней мере, у него были крутые накачанные бицепсы, которые это компенсировали.
– Привет, Тэд! – крикнула я.
Тэд вытирался полотенцем. Услышав меня, он прервался и посмотрел в мою сторону.
– О, привет! – воскликнул он. Широкая улыбка узнавания озарила его лицо. – Это ты.
Ки-Ки была права. Он даже не знал моего имени.
– Да, – подтвердила я. – Сьюз Саймон. С вечеринки у Келли Прескотт.
– Само собой, я помню. – Тэд с небрежно наброшенным на плечи полотенцем не спеша приблизился к нам. – Как поживаешь?
Уверяю вас, на его улыбку стоило посмотреть. Его папочка, наверное, отвалил каким-нибудь ортодонтам кругленькую сумму, но оно того стоило. Каждого цента.
– Ты знаешь эту юную леди, Тэд? – с явным недоверием в голосе спросил Маркус.
– О, конечно, – откликнулся Тэд. Он стоял рядом со мной, вода, подобно бриллиантам, сверкала на его темных волосах. – Мы давно знакомы.
– Ладно, – протянул Маркус. А дальше он, похоже, не придумал, что еще сказать, поскольку снова повторил: – Ладно.
После неловкой паузы он пробормотал то же самое в третий раз, но потом добавил:
– Тогда я, наверное, могу оставить вас вдвоем. Тэд, покажешь мисс Саймон, где выход?
– Разумеется, – ответил Тэд. Когда Маркус вернулся в дом через раздвижные двери, он прошептал: – Извини. Маркус – классный парень, но вечно обо всем переживает.
После встречи с его боссом я нисколько не винила Маркуса за беспокойство. Но поскольку сыну мистера Бомонта я этого сказать не могла, то просто выдавила:
– Уверена, он очень милый.
А потом я рассказала Тэду о том, что пишу статью для школьной газеты. Решила, что даже если позднее они будут обсуждать мой визит, вряд ли его отец заявит: «О нет, она приходила не поэтому, а чтобы рассказать мне про свой сон».
А если и заявит – не думаю, что ему поверит даже собственный сын, уж больно странный этот мистер Бомонт.
– Хм, – отозвался Тэд, когда я закончила тарахтеть о своей статье о десяти самых влиятельных людях Кармела. – Круто.
– Ага, – не унималась я. – Понятия не имела, что он твой отец. – Господи, как же я заливаю, если припечет. – Ну то есть ты ведь не говорил мне свою фамилию. Так что это настоящий сюрприз. Ой, слушай, я могу одолжить твой телефон? Мне нужно придумать, как добраться домой.
Тэд удивленно взглянул на меня.
– Тебя нужно подбросить до дома? Не вопрос. Я тебя отвезу.
Я не смогла удержаться и оглядела его с ног до головы. В смысле, он ведь был практически раздет и все такое. Ну ладно, хорошо, не совсем раздет, поскольку на нем были шорты, которые доставали почти до колен. Но Тэд был обнажен достаточно, чтобы я не могла отвести от него глаз.
– Эм-м, спасибо, – ответила я.
Он проследил за моим взглядом и посмотрел вниз на свои мокрые шорты.
– Ой. – Тэд сконфуженно улыбнулся, и его улыбка из просто красивой стала совершенно очаровательной. – Я только что-нибудь на себя наброшу. Подождешь?
И сняв полотенце с шеи, он направился ко входу…
Но застыл, когда я судорожно вздохнула и воскликнула:
– Боже! Что случилось с твоей шеей?
Тэд тут же втянул голову в плечи и повернулся ко мне лицом.
– Ничего, – слишком быстро ответил он.
– Это меньше всего похоже на ничего, – возразила я, шагнув к нему навстречу. – У тебя какая-то ужасная…
Я запнулась и опустила взгляд на свои руки.
– Слушай, – неловко сказал Тэд. – Это просто ядовитый дуб. Понимаю, выглядит ужасно. Сыпь появилась пару дней назад. И выглядит хуже, чем есть на самом деле. Не знаю, где я это подхватил, особенно на шее, но…
– Я знаю.
Я протянула к нему обе ладони. В синем свете отблесков от бассейна волдыри на них выглядели особенно уродливо – точно так же, как и сыпь на его шее.
– Той ночью, у Келли на вечеринке, я споткнулась и упала в какие-то заросли, – объяснила я. – И сразу после этого ты пригласил меня танцевать…
Тэд посмотрел на мои ладони. А потом начал смеяться.
– Мне очень жаль, – извинилась я. Я на самом деле отвратительно себя чувствовала. В смысле, я ведь изуродовала этого парня. Этого невероятно сексуального, потрясающе выглядящего парня. – Правда, ты не представляешь…
Но Тэд просто продолжал хохотать. И через какое-то время я начала смеяться вместе с ним.
Глава 9
– Закрыты ставнями? – повторил отец Доминик. – Окна были закрыты ставнями?
– Ну, не все. – Я сидела у его стола и ковыряла волдыри от ядовитого дуба на руках. Гидрокортизон их уже подсушил, так что теперь они не сочились, а просто покрывали кожу струпьями. – Только те, что находились в его кабинете, ну или что там у него. Он сказал, что чувствителен к свету.
– И ты говоришь, он упорно рассматривал твою шею?
– Мою цепочку. Это его помощник так пялился на мою шею, словно ожидал увидеть там огромный засос или что-то вроде того. Но вы упускаете самую суть, отец Дом.
Я решила выложить падре все начистоту. Ну, по крайней мере, о мертвой женщине, будившей меня в последнее время посреди ночи. Я все еще не была готова рассказать ему о Джессе – в особенности о том, что произошло вчера вечером, когда Тэд меня подвозил, – но подумала, что если Таддеус Бомонт-старший на самом деле мерзкий убийца (а я не могла не предполагать, что он мог им оказаться), то мне понадобится помощь отца Ди, чтобы передать его в руки закона.
– А суть вот в чем, – продолжила я. – Мистер Бомонт удивился не тому, чего я ожидала. Его изумили заверения той женщины, будто он ее не убивал. Подобная реакция означает – по крайней мере, в моем понимании, – что на самом деле он именно это и сделал. В смысле, убил ее.
Когда я вошла, отец Доминик орудовал разогнутой проволочной вешалкой под гипсом на ноге. Очевидно, у него там все зудело. Чесаться святой отец перестал, однако кусок проволоки из рук не выпустил, продолжая задумчиво его крутить. Но, по крайней мере, он до сих пор не вытащил свои сигареты.
– Чувствителен к свету, – продолжал бормотать падре. – Смотрел на твою шею.
– Суть вот в чем, – повторила я. – Все очень смахивает на то, что он в самом деле убил эту леди. Я имею в виду, он практически признал это. Проблема в том, как мы можем это доказать. Мы даже не знаем ее имени, не говоря о том, где она похоронена, – если вообще кто-нибудь позаботился о том, чтобы ее похоронить. У нас нет даже тела, которое можно предъявить. Даже если мы пойдем к копам, что мы им скажем?
Однако отец Ди был глубоко погружен в собственные мысли, снова и снова вертя в руках кусок проволоки. Я решила, что если ему вздумалось уйти в себя, то и я поступлю так же. Откинувшись на стуле и почесывая корочки на ранках, я вспоминала, что произошло, после того как мы с Тэдом от души посмеялись над уродливой сыпью друг друга – это была единственная часть вечера, о которой я не рассказала отцу Дому.
Тэд ушел переодеваться. Я осталась ждать у бассейна. Поднимавшийся от него пар согревал мои ноги в чулках. Никто меня не беспокоил, а звук водопада очень успокаивал. Через некоторое время Тэд вернулся, но уже полностью одетый: в джинсы и, к сожалению, еще одну черную шелковую рубашку. На нем даже была золотая цепочка, хотя сомневаюсь, что он выиграл ее, написав блестящее эссе о Джеймсе Мэдисоне [18].
Я еле удержалась от намека на то, что золото, вероятно, раздражающе действует на сыпь, а от этой черной рубашки и джинсов веет безнадежной провинциальностью Стэйтен-Айленда.