— Чьих-то рыбок? — спросил Стефоми, удивленно глядя на меня.
— Да! Они не мои. Я только… Это просто любезность… пока они не вернутся из отпуска…
— Габриель, — сказал Стефоми, к счастью прервавший меня на полуслове, прежде чем я успел окончательно запутаться, — не пойми меня неправильно, но плюнь ты на этих чертовых рыбок. Ты сможешь проведать их завтра, за ночь они с голоду не помрут. И уверяю тебя, беседа со мной окажется гораздо более оживленной, чем с любой из этих рыбок… — Он сделал паузу. — Впрочем, это будет зависеть от того, сколько я выпью. Так что гарантировать ничего не могу.
Я рассмеялся. Сразу исчезли все тревоги. Конечно, рыбки были важным делом, но в данный момент более важным был Стефоми. И если он станет задавать какие-нибудь неподходящие вопросы, я прямо скажу, что в разговоре предпочел бы не касаться моего прошлого. Проблема решена.
Выйдя на улицу, мы обнаружили, что дождь прекратился, а солнце уже садится. Мы прошли мимо памятника Тысячелетия, свернули на улицу Állatkerti и вскоре оказались перед «Gundels» — самым знаменитым в Венгрии рестораном. Стефоми был крайне удивлен, узнав, что я здесь не бывал, хотя, конечно же, слышал об этом шикарном заведении. Оно помещалось в величественном старинном здании с филенчатыми белыми потолками, старинными картинами на стенах и колоннами из полированного орехового дерева, установленными по всему просторному залу. В дальнем углу негромко играл пианист, отблески рассеянного света переливались на колоннах и элегантной старинной посуде.
Как только нас усадили за стол, я задал Стефоми вопрос относительно его имени, чтобы отвлечь его от возможного намерения задать какой-либо вопрос личного характера мне. Едва я при этом упомянул архангела Задкиила, Стефоми удивленно поднял брови.
— Ты, видимо, хорошо знаешь всех этих своих ангелов, — сказал он. — Кажется, Задкиил считается ангелом… этого… памяти?
От явного акцента на последнем слове я буквально подскочил и опрокинул бокал с вином.
— Боже мой, как ты неосторожен, — слегка пожурил меня Стефоми и попросил официанта прибрать на столике.
«Он не может знать… Он не может знать о моей проблеме…»
— Ты в порядке? — спросил он, когда официант отправился за новым бокалом для меня.
— Да, конечно! Я прекрасно себя чувствую, а в чем дело? Почему ты спрашиваешь? — испуганно выпалил я.
Стефоми как-то странно посмотрел на меня:
— Ты выглядишь несколько обеспокоенным, вот и все.
— Нет, — сказал я, нервно проводя рукой по волосам. — Нет, нет. Я только…
— А ты случайно не диабетик?
— Надеюсь, что нет, — ответил я, тщетно пытаясь подавить нервный смешок.
— Ну и хорошо. Во всяком случае, нам сейчас принесут поесть.
Огромным усилием воли мне удалось восстановить душевное равновесие. Наша трапеза продолжалась, и через некоторое время я переключился на безалкогольные напитки. Грустно вздохнув, Стефоми согласился, что спиртного было уже достаточно, и с кривой улыбкой выразил готовность последовать моему примеру.
Я вовсе не имел что-либо против выпивки. Мне только хотелось оставаться настороже в случае, если Стефоми задаст такой вопрос, в ответ на который придется быстренько что-нибудь придумать. Я не мог рисковать… Ведь, слегка перепив, я мог выдать ему всю правду или сообщить что-нибудь не менее ужасное. Хотя, скорее всего, он воспринял бы все это лишь как пьяную болтовню.
В какой-то момент в нашем разговоре всплыла тема музыки, и Стефоми сообщил, что у него есть великолепная, бесценная старинная скрипка работы несравненного итальянского мастера Амати, который был учителем великого Антонио Страдивари.
— Скрипка? — быстро переспросил я.
— Да, а ты играешь?
— Э-э-э… нет, не думаю.
— Не думаешь? — удивился Стефоми. — Я полагаю, ты должен был бы помнить о чем-либо подобном.
Я поспешно рассмеялся, стараясь загладить возникшую неловкость.
— Ведь, кажется, есть мнение, что на скрипке умеет играть сам дьявол? — спросил я, вспомнив одну из картинок в моей книге.
Стефоми удивленно поднял бровь:
— Да, существуют легенды, рисующие дьявола как совершенного скрипача. Кажется, об этом даже есть песня или что-то в этом роде. Будто бы дьявол и мальчик-скрипач заключили пари о том, кто из них сыграет лучше. В песне выигрывает мальчик, игравший для своей души. Но если верить легендам, то мастерство Сатаны в игре на скрипке является непревзойденным как в этом мире, так и в любом другом.
Игривый тон Стефоми ясно говорил о том, что он не верит ничему из сказанного, и все же это вызвало во мне некоторое беспокойство.