6 октября
Когда я смотрю на то, что писал в дневнике в прошлый раз, когда читаю о том, как впервые узнал о существовании кровожадного Стражника Преисподней Антеуса, то с трудом могу поверить, что с тех пор прошло всего лишь трое суток. Я считаю, что, безусловно, был совершенно другим человеком, когда делал предыдущую запись, потому что тогда я не знал ничего. Во всяком случае, теперь некоторые из тайн тайнами уже не являются.
Первым событием стало то, что я снова увидел загадочную женщину. Вернее, ее видел ребенок. Вчера с раннего утра я был очень встревожен тем, что узнал про Антеуса, и поэтому снова решил пойти в базилику Святого Стефана, прежде чем ее заполнят многочисленные посетители. Священные места и религиозные сооружения прежде всегда действовали на меня умиротворяюще. Но на этот раз все было иначе.
Утро выдалось тихим и холодным. Небо окрашивал мягкий золотисто-белесый свет, дул легкий ветерок. Но когда я приблизился к церкви, все, о чем я мог думать, был мой сон о вторжении немцев. Ужас, крики, рыдания и пожары. Многие евреи не смогли покинуть Будапешт — их просто расстреливали и бросали в Дунай. Кровь детей, дедушек и бабушек, жен, отцов и матерей, текущая по реке, навсегда покрыла город позором, смыть который будет невозможно никогда. Неужели это было всего лишь шестьдесят лет назад?
Раньше девяти часов базилику не открывали, поэтому, подойдя к ней, я сел на бордюр одного из фонтанов слева, где смотрел на нее и ждал. Было еще прохладно в этот ранний час, а насыщенный влагой свежий воздух воспринимался в центре столицы странно и наводил на мысль о сельских просторах. У моих ног, накрытые гигантской тенью собора, ворковали голуби, в то время как все вокруг окутывало, словно гладкое холодное покрывало, мягкое безмолвие раннего утра.
Просидел я так совсем недолго и вдруг почувствовал, как кто-то энергично дергает меня за рукав. Глянув, я увидел стоящего передо мной мальчугана лет шести-семи, не более. У него не было на голове волос, а выражение лица и взгляд говорили о тяжелой болезни, об испытываемых им страданиях. Похоже, он умирал. Наверное, от лейкемии. Бросив быстрый взгляд в сторону площади, я увидел в нескольких ярдах от себя, около входа в базилику, чету примерно моего возраста, о чем-то горячо спорившую. Я догадался, что это родители мальчика, увлеченные жарким спором и не заметившие, как их ребенок направился ко мне.
Я смотрел на него и чувствовал себя виноватым. Почему мне предназначено жить гораздо дольше его? Что я такого совершил, чтобы заслужить это? Это было такое ужасно несправедливое расточительство, что, глядя на этого страдальца, я испытывал жгучий стыд и одновременно желание извлечь болезнь из его тела и перенести в свое. И я точно сделал бы это, если бы смог.
— Она все еще не нашлась, — произнес мальчик, продолжая одной рукой держаться за мой рукав и глядя на меня снизу вверх. — Вы сможете ей помочь?
Я в смятении смотрел на него, сознание мгновенно заполнили мысли о таинственной женщине.
— Кому? — хриплым голосом спросил я.
— Той даме. Она ушла, когда увидела, что вы идете сюда. Она сказала, что девятый круг отобрал у вас все и теперь вы не можете ей помочь. Вы правда не можете? Понимаете, она напугана. Она на самом деле боится. Неужели вы ничего не можете сделать для нее?
«Ты уже испытал свою долю страха, не так ли, малыш? Я очень сожалею об этом».
Краем глаза я заметил, как мать парнишки вдруг беспокойно оглянулась по сторонам, а потом, увидев сына и явно почувствовав облегчение, вместе с отцом направилась в нашу сторону. Я быстро вынул из кармана фотографию:
— Это та женщина, которую ты видел?
Мальчик взглянул на снимок и кивнул:
— Так вы можете помочь ей?
Похоже, мой ответ почему-то много значил для него, и я молча кивнул в тот самый момент, когда подошедшая мать взяла его за руку.
— Я же просила тебя, Стивен, никуда не уходить. Простите, сударь. Надеюсь, он не причинил вам беспокойства?
Я улыбнулся супругам, стараясь, чтобы сострадание не отразилось на моем лице, в то время как я уверял их, что мальчик мне совсем не помешал. Какая-то часть моего «я» стремилась рвануться вслед за удаляющимся семейством и выспросить у мальчишки все, что он знает о таинственной даме, что она дословно сказала ему и в какую сторону ушла. Но я не хотел их пугать и особенно не хотел пугать несчастного ребенка. Я смотрел, как он удаляется, шагая между своими родителями, каждый из которых держал его за руку. Когда он умрет… на его месте возникнет огромная пустота в жизни обоих. Смогут ли они когда-нибудь заполнить ее? Мое исчезновение наверняка оставило такую же пустоту в жизни моих родных. Интересно, им так же не хватает меня, как мне — их?..