Я решил пересчитать деньги — вот с чего все и началось. Я решил сосчитать спрятанные деньги, чтобы точно знать, сколько их там. Хранить их в квартире было небезопасно, и я намеревался открыть несколько счетов в разных банках, чтобы распределить наличность. Итак, я вытащил сумку из тайника и, убедившись, что дверь заперта и шторы опущены, высыпал содержимое сумки на пол. Тут-то я и обнаружил среди пачек банкнот нечто такое, что не должно было там находиться. Это был ключ. Ключ от банковской ячейки. Из выгравированной на нем надписи следовало, что он от ячейки № 328 Венгерского национального банка в Будапеште.
Некоторое время я сидел на полу, держа ключ в руке и глядя на него. Его вид внушал тревогу. В конце концов, если я решил, что у меня в квартире на кухонном столе может спокойно стоять коробка со ста тысячами фунтов, тогда что же я мог счесть столь важным, чтобы упрятать это в банковском хранилище?
Я немедленно поехал в банк, но, когда добрался до него, оказалось, что он уже закрыт. Так что сегодня с утра я первым делом снова отправился туда после бессонной ночи, прошедшей в тревожных предчувствиях и ожиданиях. Это был один из самых крупных банков в деловой части города. Подойдя ко входу и увидев, что двери открыты, я заколебался. Ведь меня могло поджидать любое из целого ряда ужасных открытий. Может, лучше оставаться в неведении? В голове все кружилась и кружилась мысль об анонимной записке. Девятый круг — что же это такое? Умирающий мальчик передал мне слова таинственной женщины о том, что девятый круг отобрал у меня все. Анонимный автор записки написал, что девятый круг больше не будет меня укрывать. А Антеус, кровожадный великан из древнегреческого мифа, сторожил врата именно девятого круга Преисподней… Но, с другой стороны, наверное, не стоило опасаться, что в банке меня ждут плохие новости. Может, в банковской ячейке найдутся ответы, может, я даже узнаю, где находятся мои родные…
Сделав над собой усилие, я прогнал эти мысли, как бы самоустранился с места событий, так что это был не я, а какой-то другой человек, какой-то незнакомец, который пришел и просит разрешения посетить банковское хранилище. Меня проводили к ячейке № 328 и оставили одного. Когда я поворачивал ключ в замке и извлекал небольшой, безобидного вида ящичек, мои руки совершенно не дрожали. Я присел к столу, снял крышку и прошелся взглядом по содержимому ящика. Острая боль пронзила меня, когда я осознал правду — правду, которая избегала меня так долго, а теперь вся она, поместившаяся в этом маленьком ящичке, уже не может больше прятаться.
Там не было денег. Не было оружия, опасных или подозрительных предметов, которые я отчасти опасался там увидеть. Вместо этого в ящике лежали документы, бумаги и письмо. Содержимое ящика нанесло мне сильнейшую душевную травму. Сначала я увидел свидетельство о браке. Потом свидетельство о рождении. И мое сердце возрадовалось. Но следующими документами были два свидетельства о смерти. Одно о смерти Николь Антеус, тридцати лет. Второе о смерти Люка Антеуса, четырех лет. Эти имена не были мне знакомы. И тем не менее в обоих документах я значился как ближайший родственник. Муж Николь Антеус… отец Люка Антеуса…
— Нет, — произнес я, уставившись на эти два безобидных листка.
Это было несправедливо! Это было абсолютно несправедливо!
— Нет! — повторил я, стукнув кулаком по столу.
«Причина смерти… авария автомобиля… Лондон…»
Я тщательно обследовал ящик в надежде найти что-то еще. Нечто такое, что могло бы удалить жало смерти из двух лежащих передо мной на столе свидетельств, — если подобное «нечто» вообще существовало. Но ничего утешительного там не было. Я обнаружил свое письмо, написанное тетушке, но так никогда и не отправленное ей. Почему — я понял, когда нашел письмо адвоката, в котором тот сообщал мне о смерти тетушки, а также о том, что все свое состояние она оставила мне. По крайней мере это объясняло происхождение денег.
Я уставился на письмо и сидел так до тех пор, пока на бумаге не замелькали черные мушки. Я потряс головой, потер переносицу, попробовал снова. Когда начал читать первую строчку, сердце у меня упало.
«Я пишу вам сейчас как единственной оставшейся у меня родственнице, чтобы сообщить, что покидаю Лондон…»
Моя единственная родственница? Только одна? Конечно же нет. Ведь должен же остаться кто-то еще?