Реджинальд Маркетт
31 марта, 11:30
Был примерно полдень. На третьем этаже Льюисон-Холла сквозь жалюзи сочился скудный свет, полосами ложась на обстановку тесного, загроможденного кабинета Реджинальда Маркетта – доктора кафедры древней литературы Колумбийского колледжа. Стук в дверь вынудил его оторваться от чтения курсовой работы – двадцати пяти страниц на тему «Пословиц Ада» Уильяма Блейка. Работа читалась так гладко, что можно было с уверенностью сказать: самому автору не принадлежит в ней ни слова. Эту студентку Маркетт помнил. Весь семестр она тянулась ни шатко ни валко, а потому произвести что-либо подобное по калибру не могла решительно никак. Видимо, по своей опрометчивости попрыгунья раскошелилась на вариант для отличников, а не для хорошистов – что, собственно, и подрежет крылья ее взлету к вершинам успеваемости.
Маркетт отложил работу и стал пробираться между штабелями бумаг, книг и ископаемой корреспонденции (кое-что со штемпелями еще прошлых десятилетий). Вся эта сумбурность его нисколько не тяготила. В хаосе он обретался и процветал. Единственной мыслью на его пути к двери было отследить, какой именно сайт о Блейке лег в основу купленного этой вертихвосткой опуса. Возможно, на следующем занятии он огорошит ее устной экзаменовкой с пристрастием. Посмотрим, как она будет рдеть, лепетать и метаться. Таких плутишек надо выставлять напоказ, чтоб другим неповадно было. Подвергать болезненной, беспощадно наглядной и унизительной экзекуции. А иначе никак.
Открыв дверь, на пороге Маркетт увидел бледного брюнета с хвостом на затылке, в черном блейзере и синих джинсах. Необычность антуража довершали черные ковбойские сапоги.
– Чем могу служить?
– Профессор Маркетт?
– Так и есть.
Мужчина протянул руку.
– Роб Сайдерс из издательства «Эншент». Я вам на прошлой неделе посылал имейл о нашей заинтересованности в публикации книги о Данте.
Маркетт с легкой подобострастностью пожал гостю руку.
– Ах да, разумеется. Прошу прощения. Вы, кажется, сообщали, что будете проездом? Прошу вас, заходите.
Хозяин завел гостя в кабинет и прикрыл дверь.
Подняв со стула стопку поверженных курсовых работ, Маркетт кивнул на освободившееся место:
– Прошу вас, присаживайтесь. Извините за беспорядок, но в нем, смею вас заверить, наличествует своего рода система, хотя на первый взгляд этого не скажешь.
Когда они наконец сели друг напротив друга за столом, Маркетт засуетился:
– Как насчет чашечки кофе или чая? Воды? Можно, в принципе, организовать: у нас внизу есть автомат.
– Благодарю, воздержусь. Для меня большая честь с вами познакомиться, доктор Маркетт.
– Давайте просто Реджи.
– Ваша книга, Реджи, просто изумительна.
– Да что вы. Спасибо.
– Как утро? Хлопотное?
– Да вот, проставляю оценки в ведомость за мой курс английской литературы восемнадцатого века. Ваш имейл меня, признаться, заинтриговал, но… не расскажете ли вы мне о вашем издательстве чуточку подробней? А то Интернет насчет этого скуповат.
– Издательство небольшое. Публикуем только академические работы, и притом элитного качества. Я ответственный директор и соучредитель. И при этом давно уже ищу такого, как вы.
– Что значит, такого как я?
– Истинного ученого, способного донести «Божественную комедию» до читателя двадцать первого века в таком виде, в каком она прежде еще никогда не представала.
– Постойте… вы говорите о переводе? А что, разве Пински уже не выдал его еще бог весть в каком…
– Я не говорю об очередном заумном подстрочнике. Я говорю об адаптации.
Маркетт выпрямился, припав лопатками к спинке стула:
– Извините, не вполне понимаю.
– Мы ищем нечто, написанное современным языком. И возможно, даже с использованием современных исторических фигур.
Маркетт рассмеялся деревянным смехом.
– То есть с помещением Билла Клинтона во втором круге?[8]
– Именно. А Берни Мэйдоффа[9] в восьмом, и так далее.
– Ну а кого же в девятый?[10]
– Понятия не имею. А вот ваше масштабное знание нюансов и интенций оригинального текста может здесь весьма пригодиться. Нам нужна книга, способная достучаться до сердец сегодняшних американских читателей так же, как шедевр Данте в четырнадцатом столетии проник в сердца соплеменников-итальянцев.
Сердце Маркетта кольнуло волнение.
Адаптация для масс может обернуться признанием. И признанием опять же массовым, серьезным, а не небрежной похвалой кучки академистов, подписанных на ту же пятерку замшелых журналов, что и он сам.
9
Бернард Мейдофф (р. 1938) – создатель одной из крупнейших финансовых пирамид в истории; в восьмом круге у Данте мучаются среди прочих воры и обманщики доверившихся.