«ПРАВДА».
– Эти письма от Энди и Вайолет по-прежнему у вас?
– Возможно. Я никогда ничего не выбрасываю.
Я дала ей номер моего факса, а затем поинтересовалась, не подозревала ли она в чем-нибудь Вайолет.
– В смысле, не принудила ли она Энди написать то письмо под давлением? Конечно, подозревала. Я ведь представляю большое число детективщиков. Но я изучила на том письме штемпель. Оно было отправлено через несколько недель после произошедшей с Вайолет трагедии.
– Трагедии? Какой?
– Бедняжка получила увечья и сильно обгорела. Поэтому если вы думаете, что она удерживала Энди у себя в подвале и понуждала передать ей права на книги, то это, согласитесь, просто не вяжется.
– У вас есть координаты Вайолет?
– Да, есть. Могу выслать их вместе с письмами. А теперь, лейтенант, у меня вопрос к вам.
– Слушаю.
– Я знаю, что по мотивам дела о Пряничном Человечке, которым вы занимались, написано несколько книг и снят сериал. Но от своего лица вы эту историю ни разу не излагали. Закину удочку: за небольшую плату я могла бы свести вас с хорошим литератором, и в итоге у нас бы получился крупный бестселлер.
«ЛОЖЬ».
– Спасибо за предложение, Синтия. Если будут еще вопросы, я вам позвоню.
Я ушла со связи как раз в тот момент, когда в комнату вошел Фин с шикарным ростбиф-сэндвичем и тарелкой, груженной свиными ребрышками. В эту минуту я, пожалуй, никого не любила так, как его.
– Чем занимаешься? – спросил он.
Я принудительно включила заставку как раз в тот момент, когда он пригнулся рядом со столом.
– Да так, исследую кое-что, – сказала я и упихнула в рот такой кусище сэндвича, что, пожалуй, вполне могла бы пройти кастинг на оральное порно.
– И что ж ты там исследуешь?
Сказать, что я пытаюсь нащупать связь между Лютером Кайтом и Эндрю З. Томасом, несомненно значило разочаровать моего бойфренда, и в то же время мне не хотелось лгать. Поэтому я, плотоядно жуя, пробурчала что-то невнятное.
– Джек. Надеюсь, это не что-то связанное с Лютером Кайтом?
Я снова промычала невнятицу.
– Послезавтра в спа начнется курс. Я рассказал им о твоем состоянии и договорился о передаче медицинских документов. Для выдачи разрешения мне пришлось назваться твоим мужем. Что наталкивает меня на мысль…
Я сумела проглотить еду и сузила на него глаза.
– Это ты на что намекаешь?
– Как тебе свиные ребрышки?
– Ребрышки? Отпад. Так о чем ты?
– Я тут подумал…
– Ах он подумал…
– Было бы проще…
Понимая, к чему он клонит, я затрясла головой.
– Фин, не…
– Для нас обоих…
– Финеас Траут!
Молчи. Не говори.
– Если б мы поженились.
Лютер
15 марта, шестнадцать дней назад
Спустя двадцать два часа после происшествия с автобусом
До сих пор он был несговорчив, поэтому Лютер растягивает его на лежаке-дыбе так, что провода начинают гудеть от напряжения, а лоб лежащего блестит от пота, как только что отлакированный кабриолет.
Наконец Лютер прекращает вращение шкивов и отходит от консоли.
Он стоит у каталки и смотрит вниз, на человека по имени Стив – долговязого поджарого парня с мускулатурой человека, всю жизнь занимавшегося физическим трудом.
– Смотри на меня. На меня, Стив.
Голова Стива обездвижена, и он может лишь повести на Лютера глазами, покряхтывая от непомерного напряжения.
– Ты готов со мной говорить? – спрашивает Лютер.
– Да, – кряхтит он.
– Последний раз повторяю: назови мне худшее из содеянного тобой. Но учти: если ты солжешь, от меня это не укроется.
Стив колеблется.
– Стив, я знаю, ты сильный. Но поверь мне на слово: упираться смысла нет. Это мое устройство разорвет тебя буквально надвое.
– Я… убил человека.
От удивления Лютер замирает. Нежелание испытуемого говорить уже изначально показывало, что ему есть что скрывать, но чтобы такое…
Такой удачи Лютер не мог даже предугадать.
– Ты убил человека?
– Да.
– Кто это был?
– Имени не знаю. Никто не знает. Даже моя жена.
– Расскажи мне, как это произошло. Всё расскажи, без утайки.