– Или бывший сотрудник. Разберемся. Поражаешь ты меня, Демаков, в хорошем смысле поражаешь. После вчерашних бездарных оперов, трясущегося Гурского… Умеете работать, ребята, беру свое мнение обратно. Выйду на ваше начальство, пусть только попробует не поощрить.
– Спасибо, товарищ майор. Не бездари они, нормальные ребята. Только заводятся после хорошего пинка. Гурской, конечно, фигура неоднозначная, но у него такие подвязки в горкоме… – Демаков замолчал: не сболтнул ли чего лишнего?
– Почти приехали, – объявил он через пару минут. Кольцов с облегчением вздохнул.
Пока ехали, ландшафты менялись. Казалось, город обрывался, начиналась сельская местность – и вдруг опять вырастали многоэтажки, промышленные предприятия. И так несколько раз. Казалось, город никогда не кончится.
Машина стояла перед светофором. Демаков включил правый поворот. Перед капотом застрял неповоротливый автобус «8-й экспресс». Загорелся зеленый, но водитель никуда не спешил – начинал движение плавно, враскачку. Демаков занервничал.
– Подтолкни его, – посоветовал Михаил, – чего он плетется?
Наконец свернули. Замелькали дома частного сектора. Демаков разогнался на третьей передаче. Улица перешла в дамбу. Блестела протока в окружении зарослей ивняка. За деревьями показались крыши садового общества. Демаков схватился за рацию, лежавшую на панели.
– Щербак, вы на месте? Что нового? Прием.
– Сидим, Андрюха, – донеслось сквозь частокол помех. – Пока тихо, этот черт не выходил.
– Спит, гаденыш, – старший лейтенант хохотнул. – Выходной день, трудящиеся отдыхают.
– Особенно мы… Ты где?
– Подъезжаем, я не один.
Дорога резко сворачивала влево. Перед взором распростерлась гладь великой сибирской реки. Теперь дорога тянулась параллельно берегу. Машина затряслась на ухабах…
Конструкция действительно была странная. Арочные ворота из стального профиля – въезд в кооператив «Волна». Просто ворота, никакой ограды. Слева перед въездом – несколько переулков, заросших рябиной и черемухой. Листва уже распустилась, скрывала неказистые домики.
Справа за кустами – река: доносился плеск воды. За спиной на берегу остались гигантские песчаные горы: сюда свозили песок для промышленных нужд. На горе визжала ребятня, кто-то кубарем катился с высоты, удовольствие лучше любого аттракциона! И куда только родители смотрят?
День разгорался, на часах половина одиннадцатого. Справа от ворот стояли машины. Среди них – тот самый «комби». Водитель никуда не спешил. Старый «Москвич-408», пристроившийся на свободном пятачке, гармонию не нарушал. Мелькнула мысль: «А вот ведомственная «Волга» с антенной непременно бы нарушила!»
Двое оперативников перекочевали из соседних «Жигулей» на заднее сиденье. В присутствии офицера КГБ вели себя смирно, изъяснялись нормальным языком. Ребята были грамотные, в переулок не заходили, местность, насколько могли, исследовали. С обратной стороны проулка – не то чтобы тупик, но глубокий лог, деревья, а через лог – крайне неудобная тропа. Люди ходят по ней, но редко, и только те, кому срочно. Тропу с обратной стороны перекрыли полчаса назад – раньше, увы, не вышло. Но теперь все закрыто, красота – мышь не проскочит. В какой из четырех дач обосновался фигурант, по-прежнему неизвестно.
Вопрос благополучно решился через несколько минут. Хлопнула калитка, из переулка вышла женщина, двинулась в сторону дамбы – видимо, на остановку. Один из сотрудников пошел за ней, остановил, показал корочки и начал что-то говорить. Беседа длилась две минуты. Он вернулся обратно, а дачница, удивленно озираясь, пошла дальше.
– Романчук его фамилия, – сообщил опер. – Зовут, вроде, Олег. Третий участок справа, перед логом. Он всегда машину здесь бросает. Угрюмый одинокий бобыль, ни с кем не разговаривает. Раньше выпить любил, сейчас трезвый ходит. Трудно человеку, совсем злой стал. С соседями не общается, раньше, вроде, в милиции работал… Приехал вчера днем: гражданка видела, как он входил. Потом пропал, спал, наверное, вечером в сарае возился. Сегодня опять видела: в туалет побежал. Опухший такой, страшный: развязал, похоже, мужик. Здесь он, брать его надо. Берем? – оперативник повернулся к «постороннему».
– Берем, – кивнул Михаил. – Но по науке. Он может быть вооружен.
Работали весело, под музыку. За воротами горланила радиола. «Мы любим наш с тобою старый город, – красиво выводил Ренат Ибрагимов, – который вечно и красив, и молод».
Песня была ритмичной, заводила. Оперативник, пригнувшись, пробежал по переулку, присел на корточки перед оградой, махнул рукой, да еще изобразил что-то дискотечное. Остальные тоже побежали, сдерживая смех. Двое зашли от соседей с их молчаливого согласия, стали проделывать дыру в штакетнике.