— И об этом тоже. Кто знает, что вам может понадобиться.
— Помню — шпаргалок ТАМ не будет. Но из тех месяцев, что мне остались, минимум два я проведу на сильнодействующих обезболивающих. Вы всерьез думаете, что в таком состоянии я смогу продолжать полноценное обучение? Слепой, регулярно теряющий сознание, засыпающий на ходу, одуревший от наркоты… Запускайте!
— Вы точно не передумаете?
Да как это можно объяснить? Жить по соседству со Смертью можно — я жил так с первого дня на объекте. И ни разу не сорвался — приспособился. Но это при свете. В темноте — нет, не смогу. Все, что копилось эти месяцы, сработало разом, будто распрямившаяся пружина, прежде бывшая моим позвоночником, а теперь разорвавшая плоть и кожу.
Она здесь.
Она рядом.
Она почти схватила меня.
А я даже не могу ее увидеть…
Я это просто чувствовал, знал, понимал, и выть хотелось от такого знания. Это конец — я начал разрушаться всерьез. Это не короткий приступ с временным потемнением в глазах — теперь потемнение не уйдет. Это серьезно. Это распад. Сегодня я потерял зрение, а завтра проснусь слюнявым идиотом.
У меня есть лазейка — не отговорите.
Традиционное последнее желание. Будь у меня глаза — обязательно бы потребовал от Ивана чего-нибудь несолидного. Пусть изобразит на столе танец маленьких лебедей или с кукареканьем пройдет мимо парочки Нельзя, торчащих у лифта, — может, хоть это заставит их улыбнуться? Может, элитную проститутку потребовать — тоже неплохо. Не в том смысле, что очень уж хочется, а просто приятно будет поразмышлять, как же они проведут такие странные расходы по своей отчетности. Представляю реакцию местных бухгалтеров…
Позвонить родителям? А оно им надо? Когда мы в последний раз говорили? На Новый год? Похоже, да… Мы и раньше были не очень дружной семьей, как-то не сложилось, а когда они переехали жить к тем самым демократическим конкурентам, и вовсе… Квартиру оставили, за что я им очень благодарен, а в остальном… Достаточно им того праздничного звонка.
Интересно, а хоронить меня они приедут или как?
А пошло оно все…
— Дайте телефон — хочу позвонить.
— Родителям? — уточнил Иван.
— Не переживайте — на международный звонок разорять не буду. Местный сотовый телефон — номер продиктую.
Ну же! Возьми трубку! Дура, последний шанс даю! Хотя какой тут может быть шанс…
Взяла.
— Лена, привет.
— Привет, — ответила после нехорошей паузы, подчеркнуто равнодушно.
Вот зачем я вообще решился позвонить?..
— Лен, ты как?
— У меня все хорошо.
— Рад за тебя.
Теперь уже я молчу.
Вместе молчим…
— Лена… Ты извини, что столько не появлялся: проблемы возникли. Разгреб я их немного, вот и звоню…
— Я рада, что ты решил свои проблемы.
Она что — решила меня по телефону заморозить? Не голос, а поток жидкого азота…
— Ладно, Лена… и вообще извини. Скоро ты обо мне кое-что услышишь…
— Если ты о Мишином дне рождения, что послезавтра, то я не приду.
— Не о нем. — Эх, испорчу другу праздник… — Лен, в общем, пока. Прощай. Не думай обо мне плохого — я не со зла.
— Пока.
Короткие гудки; вслепую протягиваю руку:
— Забирайте. Подруге позвонил… подруге детства. Попрощался.
— Еще звонить будете?
— Я же сказал — нет. Забирайте. Все — потратил я свое последнее желание (причем бездарно потратил). Начинайте.
— Нам понадобится еще несколько минут — канал микроскопический, но энергии потребляет много. Не хотелось бы потерять его из-за технических причин.
— Но меня-то готовить надо? Или нет?
— С вами сейчас начнут — вот ваш оператор.
— Приветик. — Жизнерадостный, гротескно-сексуальный, сильно прокуренный женский голос. — Что, здоровячок, дошла и до тебя очередь?
— Привет, — вздохнул я.
Операторы все чокнутые, но эта, одиннадцатая, — просто нечто. Когда мне их показали, она первым же вопросом поинтересовалась геометрическими характеристиками моего первичного мужского признака. Остальные вопросы были не менее откровенными. Что-то очень скромно себя ведет — Вани стесняется? В авторитете он здесь…
— Милый, я твой проводник на ту сторону.
— Это я уже понял. — Опять вздох. — Меня почему-то не учили самому переходу — что именно при этом надо делать?
— Тебе ничего не надо. Старайся до последней секунды не терять со мной связи — оставаться в сознании. Я буду держать тебя за руку, вот так. Чувствуешь?
— Да.
— О! Какие у тебя мышцы! Спортсмен?!