Да уж… а вот у меня со временем…
— Ну давайте. — Я покорно вздохнул. — Расскажите о своем чудо-способе лечить таких смертников, как я.
— Я разве говорил, что хочу вас вылечить?
— А разве вы затеяли этот разговор не для того, чтобы предложить мне «почти бесплатно» испытать на себе секретное лекарство атлантов, способное удалять перхоть и раковые опухоли? Вы ведь хотите меня спасти от скорой смерти, причем почти бескорыстно…
— Ох и фантазия у вас… Увы, должен разочаровать. У меня нет этого вашего «лекарства атлантов». Сомневаюсь, что вам вообще удастся найти подобные медикаменты. Насколько я понимаю, приблизительно через полгода вы умрете. И этого, увы, избежать невозможно. Ваша болезнь убивает безотказно — спасения от нее нет. Хорошо, что она очень редкая и незаразная. Вы даже не представляете, насколько редкая — патологоанатомы будут драться за право делать ваше вскрытие.
Жаба, напрягая свой крошечный мозг, зажмурилась до хруста в черепке — судорожно пыталась понять, как именно нас с ней собираются облапошить. Похоже, с простым вариантом я немного погорячился: задумано что-то многоходовое.
Хотя…
— Дайте догадаюсь… Вам нужны свежие сердце и левая почка, чтобы пересадить их своей умирающей прабабушке? Надо будет что-то подписать и у моего смертного одра будет дежурить мясник с тесаком?
— Мне не нужны ни сердце ваше, ни почка, ни иные органы.
— Понятно. Значит, вы регулярно общаетесь со своей канарейкой и она попросила через меня передать письмо Сатане?
— У меня нет канарейки.
— У вас имеется пустующий шкаф и вы хотите хранить в нем мой скелет? Вы решили пригласить меня на смертельное шоу «Смертники небоскребов: прыгни с крыши — поцелуй асфальт»? Вы — патологоанатом, коллекционирующий автографы своих… гм… пациентов. Или тайный некрофил и любите начинать знакомство еще при жизни избранников?
— Браво.
— Что? Я догадался?!
— Нет, мне все больше нравится ваша фантазия. Для человека, только что узнавшего о смертном приговоре, вы мыслите очень уж здраво и быстро, да и чувство юмора никуда не пропало. Похоже, я не ошибся — с вами действительно стоит поговорить. Такие, как вы, нам и нужны.
— Ну так расскажите сами, для чего. Я уже устал гадать, да и настроение сегодня что-то не очень… не располагает к шуткам.
— Хорошо, начнем. Вы знакомы с понятием «параллельные вселенные»?
— В принципе немного понимаю, о чем речь.
— Я поясню подробнее. — Вырвав листок из блокнота, Иван заговорил тоном лектора: — Представьте, что это вселенная. Маленький мирок, в котором есть ширина и длина, но нет высоты. Примитивная модель двумерного континуума. И этот мирок парит в нашем трехмерном пространстве. В нем имеются жители, которые пятнами ползают по этому листу, не замечая нас с вами: их органы чувств не воспринимают того, что удалено от них по высоте. И вообще, мировоззрение простых обывателей этого мира не позволяет предположить подобных вещей. Берем второй такой же листок. Он ничем не отличается по свойствам от первого, и, предположим, в нем имеются свои жители. А теперь располагаем один листок над другим, параллельно. Видите? Между ними миллиметры, но жители друг друга не замечают. И вообще не подозревают о существовании других миров — все, что отделено по высоте, недоступно для их понимания. Максимум, на что они способны, — допустить теоретически существование параллельной вселенной и пытаться разработать способы наблюдения за ней или даже проникновения. Вы меня понимаете?
Неожиданный вопрос заставил встрепенуться. Нет, я не был увлечен заумными пояснениями, но вот поведение Ивана удивляло. Начав возню со своими листочками, он на глазах преобразился — знаменитый взор Эйнштейна, уставившегося на свой волчок; дрожащие руки Франкенштейна, опускающие медный рубильник для замыкания цепи оживления монстра; вмиг растрепавшиеся волосы, пытающиеся изобразить прическу «сумасшедший профессор». Будто ребенок, заполучивший желанную игрушку.
Он, похоже, действительно псих — на листочках блокнотных свихнулся.
— Да, понимаю. Я в школе почти без двоек учился — не совсем дурак. Но я не понимаю, зачем вы мне рассказываете все это.
— Представьте, что существуют миры, параллельные нашему. Трехмерные миры.
— Легко. В миллиметре от меня сейчас пробегает девятилапый овцеящер с оранжевой бронешкурой. Я его не вижу — не способен через четвертое измерение заглядывать; он меня, соответственно, тоже, из-за чего сегодня останется голодным. Последнему обстоятельству я очень рад, но все равно не понимаю, зачем мы это обсуждаем. Знаете, у меня действительно проблемы со временем.