Вот, - наконец заулыбалась Аксонна, поправляя ремешки интерфейса на затылке. - Теперь все понятно, спасибо.
Ты подключилась?
Да, я онлайн. Ой! А это что за… «Пользователи Seraph_42, White_Squirrel777 и PhoeniXBox007 послали запрос на добавление в друзья»…
А это мы с Дайвером и Элу к тебе добавляемся. Это наша ранжерская социальная сеть, в которую я тебя добавил. Вообще, эта сеть предназначена для связи в боевых условиях, но… Дайвер!!! Убери свою физиономию с моего рабочего стола! Ты от меня всего на метр в стороне сидишь, я прекрасно вижу все твои рожи... Короче, будет время – разберешься в настройках. Прочую специфику в Азурексе уже узнаешь у сисадминов.
А как вас тут добавить?
По опциям кликаешь у наших иконок и выбираешь нужную, - сказал Элу. - Можешь Белую Белку сразу в бан кидать, а то начнет отвлекать всякими глупостями…
Эй! – возмущенно обернулся к нему Дайвер.
Да шучу я. Но если ты и в самом деле начнешь ее отвлекать – я тебя лично банхаммером усмирю.
Окай… - приуныл марон.
Мы поедем уже или как? – наконец уселась на водительское сидение Аксонна.
Ты права, мы заболтались, - перезарядил винтовку Ларгентум и пристегнулся. – Заводите кары.
Прямая трасса до столицы была, судя по карте, выданной интерфейсом, не очень большой, но Аксонне казалось, что они едут по серому хайвею целую вечность. Пустыри быстро сменились лесостепями, а в них начали проглядывать кое-какие постройки пригородной деревушки, еще одной идеи Сталкерской Империи: зачем отдалять сельское хозяйство от города, где его продукция так нужна, когда можно просто строить его центры на самой окраине, откуда можно спокойно настроить каналы снабжения по всей столице? Сталкеры одни из первых начали производство без вредных выхлопных газов и опасных осадков, поставив мощные фильтры. Фильтры строго раз в месяц очищались, а от содержимого их избавлялись, просто выбрасывая спрессованные отходы в черную дыру, уютно расположившуюся всего в тридцати парсеках от Сталкерских пространств. Ущерб окружающей среде наносился совсем мизерный, и компенсировали его с лихвой, устраивая в городах огромные зеленые зоны, неотъемлемые для жизни любого сталкера.
Дорога начинала постепенно разветвляться, постройки – расти, улицы – расширяться. Но, несмотря на позднее утро, из домов сталкеры не выходили. Были брошены кары и прочий транспорт, фонтан на одной из площадей, мимо которых проезжали ранжеры, был отключен. Этот город был действительно прекрасен. Огромные здания из дерева, металла и сверхпрочного пластика, напоминающие нанизанные на лески бусины, отливали в свете утреннего солнца серебром, вымощенные блестящей породой мостовые не были забросаны мусором, лишь палая от деревьев листва вперемежку с пылью уныло кувыркалась по пустынным улицам да испуганно шарахалась от проносящихся мимо аэрокаров. Впрочем, в черте города, как дороги сузились до двуполосья, Аксонна и Дайвер сбавили скорость.
Наверное, жители покинули опасные места, - пробормотал Ларгентум, пока опустивший винтовку и осматривавший кажущийся брошенным город. – Либо в деревни да поселки ударились, либо углубились в центр, ближе к сопротивлению.
Они могли уйти в те же ваши катакомбы, чтобы переждать трудные времена, - предположил Элу.
Такое вряд ли возможно. Про них не то чтобы много кто знает. Так, тормозим здесь. Идем вдоль Ралиинского бульвара, оружие держать наготове.
Аэрокары остановились на крохотной площади, которая выглядела так, словно ее тут не должно было быть. Главным элементом ее была скульптура из неизвестного Аксонне черного минерала, похожего на агат: два сталкера, мужчина и женщина, отец и мать, держат за руки малыша, совсем еще кроху, помогая ему делать первые шаги. Анфорка невольно залюбовалась. Сталкерский скульптор, имени которого нигде указано не было, смог вырезать из холодного камня почти живые фигуры, которые, казалось, замерли, облитые сияющей черной вуалью безмолвия. Отец мягко улыбается сыну, крепко держа его за руку, готовый поймать его, если малыш оступится и упадет. Лицо матери преисполнено нежности и веры в своего кроху, ее рука держит ручку сына более мягко. На мордочке детеныша выражено усердие и упрямство: он готов упасть, подняться и вновь упасть, но научиться ходить самому. Каждая складка плаща отца, платья матери и комбинезончика сына вырезаны безупречно, а полном соответствии с тем, как запомнил скульптор. И умелая рука его извлекла из безжизненной глыбы этих троих, почти вдохнув в них жизнь.
Это… мемориал кому-то или чему-то, верно? – спросила Аксонна, когда площадь уже скрылась из виду.
Она чуть ли не физически ощутила, как вздрогнул рядом с ней Ларгентум.
Ты права, - подтвердил Дайвер, краем глаза стрельнувший на Фенариуса. – Четыреста с лишним лет назад, по здешнему летоисчислению, эта семья погибла в пожаре в их доме, который был прямо вот здесь. Организованный поджог. Этого сталкера звали Арйан Фамлерону. По официальной версии, он был одним из немногих приверженцев идеи свергнуть монархию и воздвигнуть новое правительство на тех, кого выберет народ. А тогдашний Император, Кассадиум был редкой мразью. Подослал убийц, они и сожгли Арйана и его жену заживо. Малыш спасся чудом: мать спрятала его в огнеупорной печи, которая единственная осталась на руинах дома семьи Фамлерону. Когда пожарники затушили последнее пламя и пошли искать тела, они и услышали мелкого. Он был измазан в саже и жутко напуган, но цел и невредим. Убийц Фамлерону нашли, те сдали и Императора. Всех троих казнили не зависящие от правительства, но преданные закону и чести храмовники-патриархи. Сын Кассадиума, Адалон, приняв престол, публично извинился за грехи своего отца и поставил здесь этот мемориал, сделал эту площадь.
У нас не запрещены политпартии, просто они никому не нужны, - вздохнул Ларгентум. - Пока монархия есть - а она у нас всегда была - никаких беспорядков и смуты не будет, Императорская чета подготовит своих детей к престолу и лично перепроверит их готовность несколько раз, чтобы все были уверены, что их правление беды не принесет. Если в семье несколько детей, готовят всех, ибо одна голова – хорошо, а две или три – еще лучше. Но демократы замолкли тогда надолго и окончательно – никто не хотел повторить судьбу Фамлерону.
Авакен – единственный наследник Империи?
Нет, у него есть младший брат, Флорейн. Но он сейчас в другом месте, и, если быть честным, на него возлагают больше надежд, как на правителя. Как сказать бы… он спокойней, чем Авакен. Более адекватный, если хочешь. Авакен же – сухой порох в бочке: одна искра, и он вспыхнет.
Если бы Авакен был единственным сыном Адалона, мы бы не прилетели?
Само собой. Потому что никакой правящий монарх в здравом уме не отдаст первого и последнего претендента на трон. Впрочем, есть малая доля вероятности, что отдал бы, если была бы жива его супруга. Но Императрица Ралиин десять лет как умерла при рождении третьего ребенка вместе с так и не вдохнувшим ни разу малышом. Говорили, Императрицу отравили, говорили про разрыв аортальных клапанов… как знать, что правда, а что ложь. Но смерть Ралиин подкосила всех – и народ, и Авакена с Флорейном, и особенно Адалона. Все знали, как они любили друг друга, и воспринимали эту трагедию как личное горе.
Неужели Адалон не мог все эти десять лет найти новую Императрицу? – удивилась Аксонна. – Не уверена, обрадовались бы Авакен и Флорейн мачехе, но хотя бы Адалон так не убивался.
Ларгентум помолчал пару мгновений.