Авакен грустно моргнул.
Чего молчишь-то?
Сталкер выразительно хрипнул, кашлянув.
Дираэль, - прошептала чужачка. - Блеск.
«Ты и не представляешь, как мне хочется, чтобы меня сейчас хоть кто-то доставал кроме Дираэля», - тоскливо подумал мятежник.
И где же остальные, - вздохнула инопланетянка, пытаясь устроить шею в тесном металлическом кольце ошейника поудобней. - Я еще и...
Она сглотнула и зажмурилась.
«Ты еще и не одна? Интересно, что вы здесь забыли…»
Некоторое время они оба висели молча. Авакен устало закрыл глаза. Забвение гостеприимно раскрыло свои объятия, позволяя измученной душе провалиться в глубокую дрему. Боль наконец-то отступила, как и шум прибрежных волн. Только вместо жуткого холода тело охватил нестерпимый жар. Терминальная стадия, неужто? В голове отчаянно залязгали щит и меч древнего божества смерти, и Авакен крепко прикусил губу, чувствуя, что влип окончательно. Лязг стал громче и ближе и, кажется… погодите минуту. Это не щит и меч.
Лязгали вновь цепи. И снова лязгала ими эта неугомонная инопланетянка. Кажется, она что-то придумала, так как она изгибалась, взмахивая ногами, и раскачивалась по инерции на цепях, как на жутком подобии качелей. Неплохое развлечение, оценил Авакен. Только запястья да шею сотрет. А прихлебатели Дираэля свои пыточные инструменты не моют.
Девочка не останавливалась в стремлении раскачаться посильнее и уже почти касалась ногами передней стены. Уже коснулась, снова качнулась назад, вперед и слегка пробежала по стене, вновь назад, вновь вперед и сильно оттолкнулась ногами от стены. На сей раз она дотянулась ногами до задней стены и оттолкнулась уже от нее, стремительно вылетев вперед. Громко что-то лязгнуло, и инопланетянка со сдавленным хрипом шлепнулась на пол вместе с длинной цепью, соскользнувшей с крюка.
«Она хочет сбежать?»
Девушка кое-как встала на ноги и подошла к стойке с пыточными инструментами. Выбрав устрашающий на вид тесак, она села, у стены с решеткой, зажала его рукоять коленями и, периодически выглядывая в коридор, принялась пилить цепь, соединяющую ошейник и правый наручник…
Проснись и пой, мой хороший. Ну же, я не поверю, что ты помер.
Ларгентум открыл было глаза, но тут же зажмурился от ударившего по лицу яркого света.
А как хотелось бы.
Охотно верю.
Приоткрыв один глаз, Серафим огляделся. Он был распят на пыточном столе, руки и ноги плотно пришпилили металлические скобы. Тело до сих пор ныло от сильного удара об воду, засевший в плече осколок от в труху разорванного челнока причинял острую боль. Но на нее можно было наплевать, так как всем, что сейчас видел замерший сталкер, казалось мощным дежавю.
Снова голову наполняли крики истерзанного рукой Дираэля Элексиса, снова он слышал оглушительный хруст собственной грудной клетки, разрубаемой его гигантским топором-алебардой, снова все его естество наполнял животный ужас, а инстинкт самосохранения отчаянно стремился призвать Ларгентума БЕЖАТЬ. Бежать прочь от этого места, от этого дьявола, садиста, изувера, твари, бежать, БЕЖАТЬ, БЕЖАТЬ без оглядки, пока сил не останется, пока сердце не разорвется от такой нагрузки…
Огромным усилием воли подавив невероятно старые, древние инстинкты, которые были еще у его предков в самого появления на свет, Ларгентум все же взглянул на Дираэля.
Добрый день. Давно не виделись.
Дираэль Тертаррил широко улыбнулся. Память не подвела: он какой был, такой и остался. Черный с серебристыми узорами доспех, о пластины которого можно было порезаться, казалось, одним взглядом, нагрудная пластина с двумя пылающими алым камнями, шлем со снимаемым забралом и тремя лучевидными «рогами» из металла, украшенными треугольными антрацитами, алые глаза с черными склерами, пропитанные чистой Ненавистью, что пульсировала в каждой его жиле вместе с кровью – таков он был.
И тебе привет, Ларгентум, - произнес Владыка Интриг, присаживаясь рядышком на пыточный стол. – А ты подрос. На должности магистра, я смотрю, тебе весьма хорошо живется.
Как и тебе на чужом троне.
А, ты про мою небольшую реформу? – Дираэль закинул ногу на ногу. – Должен признать, дела шли весьма хорошо. Пока ты занозой с Эйфелеву башню размером не впился в мою задницу.
Сказать по правде, я не хотел бы впиваться вообще в чью-либо задницу…
Поздно, чирье ты мое нелюбимое, ты уже это сделал. – Дираэль уселся поудобней и сложил руки перед собой. – Итак, Серафим, что ты здесь забыл?
Честно? Хотел тебя проведать. – Ларгентум чуть потянул запястье, проверяя, насколько крепки скобы. От хищных, страшных глаз Тертаррила это не укрылось. - А то как ты тут без меня?
Ой, спасибо, неплохо, - расцвел Дираэль. – Ты, я гляжу, тоже времени не терял зря. Ученицу завел.
А какой тебе-то в этом интерес?
Я жду не дождусь, когда ты нас познакомишь. Полагаю, ты рассказал ей обо мне?
Случайно вышло, на самом деле.
Охотно верю. Полагаю, она теперь не очень-то и хочет встречи со мной?
Полагаю, правильно полагаешь.
Ирония ситуации в том, что она ее не избежит, - лениво протянул Тертаррил, вынимая из ножен на левой руке длинный, резной клинок с красной вязью на лезвии и черным эфесом в виде распахнутых вороньих крыльев. – Даже при всем и абсолютно искреннем желании. – Заметив в глазах пленника ужас, промелькнувший при виде кинжала, Дираэль улыбнулся. – Я вижу, ты помнишь прикосновение Кровавого Ворона? А теперь скажи, Серафим, - скользнул острый, как бритва, клинок самым кончиком по твердому вороту плаща ранжера, - что вы здесь забыли?
Я могу выбрать звонок другу? – спросил Ларгентум, не сводя взгляда с задумчиво гуляющего по его вороту Ворона. – Или, хотя бы, помощь зала?
Хитришь и уворачиваешься, - нараспев сказал Дираэль. – Глупо, это моя юрисдикция.
Серебристая молния мелькнула перед глазами замершего сталкера, а лицо обожгла острая, резкая боль. Тертаррил с удовлетворением отметил ярко-сиреневые капли на клинке и картинно их слизнул, ухитрившись не порезать язык.
Обожаю этот ваш горький привкус, - прокомментировал он. Ларгентум зашипел: лезвие Ворона зарылось под край расчертившей лицо сталкера со лба по почти половину правой щеки ссадины и слегка нажало, чтобы кровь стекла на металл. – Как аконит, - пояснил Тертаррил и вновь ловко слизнул еще теплую жидкость. – Крови у тебя еще много, как и в целом нашего времени вдвоем. Так что ты мне все расскажешь. Я этого добьюсь, поверь. А как я добиваюсь своих целей, ты, надеюсь, помнишь. Конечно, я всегда могу напомнить, если у тебя и здесь появятся... пробелы. Что не особо-то возможно, мой милый Серафим, давай признайся и себе, и мне, - проворковал Дираэль и полоснул еще раз, точно параллельно первой ране. - Твои уши слишком много слышат. Твои глаза слишком много видят.
Ларгентум стиснул зубы, жмуря залитый кровью глаз, и от души плюнул в Тертаррила. Дираэль ласково улыбнулся и, отерев плевок, схватил пленника когтями за горло, чтобы тот не мог вывернуться.
Мне кажется, сказать по правде... вот уж ирония, - прошептал он, приближая острие Ворона к зажмуренному глазу сталкера, - что их у тебя слишком много...
Допилив ошейник и с омерзением откинув его покореженные скобы на пол, к цепям и наручникам, Аксонна в ужасе замерла, заслышав громкий вопль боли, эхом донесшийся до ее камеры. Приложив ладонь ко рту, она четырхнулась и поднялась на ноги. Посмотрев на так и висящего сталкера, девушка произнесла:
Я обязательно за тобой приду. Найду ключи от этих проклятых железок! Ты… ты только дотерпи, хорошо?
Пленник грустно смежил веки. Аксонна, покачав головой, взяла инквизиторский тесак и принялась пилить прутья решетки. Пилила долго, нудно, прыгая в тень каждый раз, когда слышались шаги, и вновь принималась пилить с новой силой. Наконец, один из прутов поддался и с глухим лязгом отпал, распиленный, и анфорка осторожно пролезла в образовавшуюся дыру.