— Ну, спокойной ночи! Спасибо за ужин!
Трэйси повернулась, чтобы уйти, но вдруг остановилась.
— Поделитесь секретом, — раздраженно бросила она, — как вам это удается? — Маркус вопросительно приподнял брови. — Я имею в виду, как вам удается заставить меня чувствовать себя толстокожей, бесчувственной особой, равнодушной к страданиям высокой и тонкой души? — Она помолчала. — Ладно, так и быть! Я прогуляюсь с вами по пляжу, но с одним условием.
— Не лезть с поцелуями?
— Совершенно верно.
— Странно, но на сей раз эта мысль пришла нам в голову одновременно, — произнес он. — Только не надо резких слов: я обещаю вести себя хорошо.
Маркус и Трэйси брели по теплому песку, болтали о пустяках, шутили и смеялись. Там, где пляж упирался в скалы, они постояли, вдыхая волшебный морской воздух лунной ночи. Был час прилива, и волны серебрились, с шумом набегая на берег.
Девушка открыла рот, чтобы поделиться впечатлениями от луны, но восторженная фраза так и умерла на ее губах. На кромке прибоя стоял сказочный принц с черными кудрями, упавшими на лоб, — близкий и в то же время загадочный, как эта ночь.
Сердце у Трэйси сладко защемило. Ей вдруг захотелось вновь ощутить магическую силу крепких объятий этого мужчины. Она вспомнила запах его рубашки, сильные руки, властно обвившие ее талию, близость горячего тела…
Отведя глаза, Девушка снова посмотрела на море, на черту горизонта, за которую ей в далеком детстве так хотелось уплыть в минуты одиночества.
— Что с вами, дорогая? На вас просто лица нет!
— Нет, что вы, все в порядке!
Она резко тряхнула головой, отбрасывая волосы назад, и взгляды их скрестились.
Признайся, что с тобой творится то же самое, Маркус! Скажи, что и тебя тянет ко мне так же неудержимо! — мысленно взмолилась она.
— Почему у вас такое ошеломленное лицо, Трэйси?
— Просто задумалась…
Она испугалась, что он потребует объяснений, и шагнула в сторону, но зацепилась за корень пальмы и неловко упала на песок.
В следующее мгновение Маркус оказался рядом, протягивая ей руку. Она с благодарностью улыбнулась, попыталась встать, но тут же со стоном упала обратно.
— Что случилось? — спросил он встревоженно.
— Нога! Я, кажется, ее вывихнула! — Держась за его руку, девушка еще раз попыталась подняться и невольно вскрикнула.
— Сидите смирно и не шевелитесь. Я погляжу, в чем дело.
— Нет!
— Делайте, что вам говорят! — взорвался он и одной рукой с силой опустил на песок. Пальцы Маркуса уверенно пробежались по ее щиколотке, и она опять застонала. — Растяжение связок! — констатировал он. — Я отнесу вас в номер, и мы вызовем дежурную медсестру.
— Но я вовсе не хочу утруждать вас…
— Сейчас вам лучше помолчать, — посоветовал он. — Ничего, до гостиницы мы доберемся, а дальше… Ну-ка, обхватите меня за шею покрепче. Так. Да вы легкая, словно перышко…
Сердце ее колотилось, словно птичка в клетке. Она прижалась к сильной груди и поняла, что никакая боль не затмит этого счастья. Трэйси поняла, что погибла.
Через час она сидела в кровати, водрузив аккуратно перебинтованную ногу на подушку. Медсестра только что ушла, заверив девушку, что перелома нет. Она порекомендовала пару дней полежать в постели и прописала болеутоляющие средства.
— Я вам очень признательна, — сказала Трэйси, принимая из рук Маркуса чашечку кофе.
Волосы у нее растрепались, под глазами залегли синяки.
— Вы расстроены, что не сможете работать в полную силу? — Он пододвинул кресло и уселся напротив нее.
— А вам понравилось бы быть прикованным к постели? — уныло спросила она. — Завтра вечером мы должны были вернуться в Англию, а перед этим я собиралась еще раз съездить к вам на виллу и сделать пару дополнительных замеров. Теперь придется отказаться от этой мысли.
— Но вы и без того измерили и сфотографировали все, что только можно.
— У меня появились кое-какие новые идеи… Что вы скажете о жалюзи на окнах? — Трэйси вдруг осознала, что Маркус не столько слушает ее, сколько рассматривает. Смутившись, она схватила подушку, обняла ее двумя руками и продолжила: — Они не выцветают на солнце, не коробятся от ветра и дождей…
— Если не возражаете, Трэйси, — сказал он, почему-то развеселившись, — я бы предпочел сначала увидеть наброски того, что вы предполагаете сделать из моего дома, а потом уже говорить о жалюзи. Я не художник, и мне трудно представить что-либо абстрактное.
— Да, конечно, — поджав губы, закивала она. — Более того… Есть еще одна проблема, — сказала Трэйси, выдержав паузу. — Облик любого дома должен нести на себе отпечаток личности хозяина. Мне бы не хотелось, чтобы вы подумали, будто я рассматриваю вашу виллу в качестве объекта своей безудержной фантазии. Вам, надо полагать, нужно удобное жилье, а не памятник архитектуры и дизайна, в котором не остается места для живого человека.