— Что ты задумал?
Он оглянулся на нее и ухмыльнулся во весь рот.
— То, что полагается делать настоящим пиратам! — Услышав это, Трэйси растерялась и не нашлась, что сказать. — Будь хорошей девочкой, дорогая, помолчи немного и не отвлекай меня. Я сейчас очень занят.
— Но… куда мы направляемся?
— Куда глаза глядят! Куда сердце прикажет! Куда душа велит!
— Так это все Дженис! — вырвалось у Трэйси. — Ты сговорился с нею?
— Ну, разумеется! — Он стоял, широко расставив ноги, у большого сверкающего штурвала, время от времени поглядывая на нее через плечо. — Кстати, она просила передать, что сама управится со всеми делами.
— Не верю! Ни единому твоему слову не верю! — воскликнула Трэйси, сжимая кулачки.
Маркус улыбался во весь рот.
— На твоем месте я бы больше доверял своей лучшей подруге. А потом, не ты ли сама говорила, что из меня получится отличный пират!
— Господи, Маркус! — пролепетала она. — Не надо! Я не могу… не могу больше переносить это.
— Вот и я не смог, а потому украл тебя.
— Но зачем? Ведь ничего не изменилось.
— Ну, это как посмотреть. Знаешь что, погоди немного: мне нужно проскочить одно неприятное место и при этом не сесть на мель. Можешь располагаться в шезлонге. А еще лучше — полюбуйся моей яхтой.
Разумеется, Трэйси не могла устоять перед таким искушением. Находиться на борту такого роскошного судна и не осмотреть его — это было невозможно.
— Бред какой-то! — бормотала она, спускаясь в салон. — А все потому, что я поддалась на уговоры Дженис.
Трэйси заглянула в просторный, отделанный деревом салон. Встроенные кушетки были обиты бордовым велюром, на полу лежал розовый ковер, а иллюминаторы сверкали полированной медью.
Она спустилась по лестнице еще ниже и оказалась в кормовой каюте — миниатюрной, с огромной двуспальной кроватью. Во всем здесь чувствовался строгий мужской стиль: сине-белое стеганое покрывало, белоснежный ковер, деревянные переборки и надраенные до блеска медные светильники. Но что приковало ее внимание, так это пакеты с названиями дорогих магазинов.
Она заглянула в один из них и вынула оттуда желтое бикини. Во втором оказались шорты и рубашки, в третьем — чудесные летние платья и сарафаны. Трэйси высыпала на кровать французские духи, кремы, гели, набор лент, заколок для волос… Руки у нее затряслись…
В последнем пакете оказалось нижнее белье и ночная рубашка, все — из чистого хлопка, отделанное кружевами.
Девушка застыла в недоумении.
Неожиданно мотор заглох и стало слышно, как со скрежетом опускается в воду якорная цепь.
Трэйси вдруг поняла, что ей делать. Они ведь недалеко от берега. В это время года здесь бывают многие, какое-нибудь судно наверняка находится совсем недалеко. А на худой конец можно попытаться добраться до берега вплавь.
— Прошу прощения за вынужденную стоянку, — сказал Маркус, когда она вышла на палубу. — Придется подождать, пока откроют шлюз, чтобы плыть дальше. Трэйси! Идиотка! Стой! — вскричал он.
Но слова его были заглушены плеском воды. Быстро сбросив с ног туфли, Трэйси прыгнула в воду.
Она вынырнула, отдышалась и решительно поплыла к берегу. Она не слышала, как Маркус бросился в воду вслед за ней, не видела его головы на поверхности воды, а потому перепугалась до смерти, когда сильные пальцы ухватили ее за ногу.
— Ты! Дура чертова! Остановись! — заорал он, задыхаясь. — Ты нас обоих утопишь!
Трэйси продолжала сопротивляться, и Маркус, ругаясь, как самый настоящий пират, предупредил, что будет вынужден оглушить ее, как это предписывается при спасении утопающих.
Она прекратила бороться, выбившись из сил, и он поволок ее обратно к яхте.
— Полезай наверх! — сказал он сердито, поставив ее на трап.
Трэйси вскарабкалась по ступенькам и рухнула на палубу. Маркус вылез следом, рывком поднял ее на ноги, перекинул через плечо, как тряпичную куклу, и понес в каюту.
— Никогда, — приговаривал он, — никогда больше так не делай! Я даже предположить не мог, что ты окажешься такой дурой! Впрочем, после того, что ты сейчас выкинула, я готов ко всему!
Вода ручьями стекала с их мокрой одежды на пол салона.
— Мы за-апачкаем в-весь к-ковер! — клацая зубами, Трэйси обхватила себя руками.
— К черту ковер! — прорычал Маркус, стаскивая с нее блузку.
— Что ты делаешь?
— Раздеваю тебя, — процедил он сквозь зубы и дернул ворот блузки так, что пуговицы посыпались на пол. — Ты будишь во мне зверя, дорогая! И не надо так смотреть на меня! По-твоему, я должен был спокойно наблюдать, как ты тонешь у меня на глазах? Ты представляешь, что такое отмель? Держи! — Он стащил с нее мокрую блузку и протянул ей полотенце. — Снимай все остальное.