- Приступайте.
И отошел к окну. Двое мужчин поставили ведьму на колени и, расстегнув верх платья, обнажили ее плечи и спину до поясницы. Я приблизилась к ведьме и положила свою ладонь на ее правую лопатку, создавая клеймо. Белая закусила губу от боли, но ничего не произнесла, даже не дрогнула. Я невольно восхитилась ее терпенем, так как сама не понаслышке знала, как это больно. Когда я убрала руку, один из представителей межмировой власти провел по получившемуся рисунку, ввиде сидящей серой волчицы с белым хвостом, проверяя его правильность и подлинность. Вскоре он кивнул второму, после чего оба удалились. Однако это оказалось только началом. Дождавшись, когда чиновники уйдут, слуги начали раздевать теперь уже мою ведьму, она не сопротивлялась. Эдельвейс продолжал смотреть в окно. Через пару минут белая стояла нагая, обхватив себя руками за плечи. Ее длинные волосы стянули в тугую косу. Первородный наконец оторвался от созерцания чего-то на улице.
- Теперь ты полностью принадлежишь госпоже Лиане, по милости Ее Величества, безродная, - обратился он к ней, тем самым лишая принадлежности к семье белых.
Слезы проложили две дорожки по ее прекрасному лицу. Мое сердце сжалось, глядя на эту хрупкую женщину. Эдельвейс вынул из ножен короткий клинок и рассек кожу на теле ведьмы в нескольких местах: на запястьях, крестце и чуть выше солнечного сплетения. Порезы были не глубокими. Кровь выступила маленькими красными бусинами. Впрочем ни одна капелька не скатилась по матово-белой коже. Я подумала, наблюдая за ритуалом, что Эду не впервой совершать подобное.
- Прощай, - тем временем сказал он ей.
Легко поддев косу ведьмы, он отсек ее. Волосы, брошенные в камин, ярко вспыхнули разноцветными язычками пламени и, съежившись, исчезли. Слуги положили около меня ворох одежды, который венчали грубые перчатки. В ней не было той сияющей белизны, как в одеянии первородного, оттого она казалась серой, неприглядной, словно застиранной или даже грязной. И все же, то был наряд ведьмы только четвертого круга (от 13-ой до 25-ой родности). Возможно, первородный проявил милосердие, так как в своей речи он назвал ее безродной, а значит не имеющей права претендовать на что-то, даже на четвертый, самый далекий от Королевы-матери, круг. Я не знала наверняка и не стала спрашивать.
- Надеюсь, ты понимаешь, что у раба нет и не могло быть никакой собственности или еще чего-нибудь подобного, - обратился ко мне Эдельвейс.
- Конечно, благородный.
Он задумчиво кивнул, принимая мой ответ. Возможно, сейчас белый общался с кем-то, а может и не с одним. Ведьма тем временем подошла ко мне склонив голову. Короткие белоснежные волосы скрыли ее лицо. Рыже-красная начала одеваться. Ее движения были резкими и дергаными от шока и эмоций, которые она старательно подавляла. Мне очень хотелось утешить ее, обнять, погладить по плечам и помочь, но я чувствовала, что это может только усугубить и без того испорченные отношения с семьей белых.
Пальцы не слушались бедняжку. Она никак не могла справится с многочисленными застежками хитро устроенного платья. Куда уж хуже, в какой-то момент решила я и тоже вступила в борьбу с одеждой: сначала с платьем, а потом и с остальным. Ведьма не сопротивлялась, однако мне никак не удавалось посмотреть ей в глаза. Пока мы возились с ее нарядом, Эдельвейс ушел. Вначале мне показалось, что он хотел обсудить что-то еще, но похоже передумал. Может, оно и к лучшему. Все равно спокойно и трезво соображать у меня сейчас никак не получилось бы.
На входе нас поджидал Ишири. Он был молчалив и мрачен. Ему не особо нравилось в Столице, тем более у резиденции белых, которые его ни во что не ставили. Я не останавливаясь велела ему следовать за нами. Очень скоро мы покинули центр и смогли сместиться по мирам. Мразь и Комн быстро нагнали нас, однако белой лошадки с ними не оказалось. Похоже ее посчитали имуществом ведьмы и отжали. А может она сама ее не позвала, чтобы не опозорить род своих родителей или покойного супруга. Кто знает этих белых! А их этикет и кодекс учить наизусть - только мозги замусоривать. Все равно, чтобы его понять и следовать ему, нужно родится среди белых и воспитываться ими.
- Она далеко на своих двоих не уйдет, - вскочив на Комна, проворчал Ишири.
Я почувствовала, как ведьма внутри словно съежилась от его слов.
- Мразь! Стой смирно!
Удивительно, но низший меня послушался. Он даже помог ведьме взобраться на его холку. Я тоже залезла на низшего и обняла свою рабыню одной рукой, придерживая. От этого она еще больше испугалась, но изо всех сил старалась не подавать виду.
- Не переживай. Я куплю тебе скакуна, как только мы доберемся до конюшен - мысленно обратилась я к ведьме.