Письмо Павла к Филимону показывает, как Евангелие меняло отношения между господином и рабом. В Римской империи рабовладение было нормой жизни, и в большинстве церквей, в которых трудился Павел, имелись и господа, и рабы. В городах, где рабов было гораздо больше, чем свободных граждан, действовали крайне суровые законы, удерживавшие рабов в подчинении. Богатый римлянин часто имел несколько сотен рабов разного звания, разной национальности и достоинства. Обладая безграничной властью над телами и душами этих беспомощных существ, он распоряжался ими как ему заблагорассудится. Если кто-либо из рабов в отместку или пытаясь защититься, осмеливался поднять руку на своего владельца, вся его семья могла быть безжалостно уничтожена. Малейшая провинность или небрежность часто наказывалась самым жестоким образом.
Некоторые господа, отличавшиеся большей гуманностью, проявляли снисходительность к своим рабам, но подавляющее большинство богатых и знатных, безудержно предававшиеся своим страстям, потворствовавшие своим прихотям и извращенному вкусу, делали рабов несчастными жертвами собственных капризов и тирании. Вся рабовладельческая система безнадежно деградировала.
Апостол не ставил перед собой задачу ниспровергать установленный порядок в обществе. Это помешало бы распространению Евангелия. Но он проповедовал принципы, которые подрывали самую основу рабовладения, и будь они претворены в жизнь, рабовладельческой системе пришел бы конец. «Где Дух Господень, там свобода», – писал он (2 Кор. 3:17). Обращенный раб становился членом тела Христова; все должны были его любить и обращаться с ним, как с братом, потому что он становился наследником благословений Божьих и преимуществ Евангелия наравне со своим господином. С другой стороны, рабы должны были выполнять свои обязанности «не с видимою (только) услужливостью, как человекоугодники, но как рабы Христовы, исполняя волю Божию от души» (Еф. 6:6).
Таким образом, христианство сближает господина и раба, царя и подданного, служителя Евангелия и падшего грешника, который получает во Христе очищение от грехов. Они омыты одной Кровью, оживотворены одним Духом; они становятся одно во Христе Иисусе.
Глава 44
ДОМ КЕСАРЯ
Евангелие всегда пользовалось наибольшим успехом среди простолюдинов. «Не много из вас мудрых по плоти, не много сильных, не много благородных» (1 Кор. 1:26). Трудно было надеяться на то, что Павел – бедный, всеми оставленный узник, сможет привлечь внимание богатых и знатных граждан Римской империи. Порок представал перед ними во всем своем обольстительном блеске, и они были его добровольными рабами.
Напротив, многие жертвы тирании, изможденные непосильным трудом, и даже многие рабы с радостью внимали словам Павла и обретали в христианской вере надежду и мир, которые ободряли их в жизненных трудностях.
Но хотя вначале апостол трудился среди бедняков и простолюдинов, его влияние расширялось и достигло даже императорского дворца.
В это время Рим был столицей мира. Высокомерные кесари издавали законы почти для всех народов, живших на земле. Царь и придворные либо ничего не знали о смиренном Назарянине, либо относились к Нему с ненавистью и презрением. И все же менее чем за два года Евангелие проложило путь из скромного дома узника в царские палаты. Павел находился в узах как злодей, но «для Слова Божия нет уз» (2Тим. 2:9).
В прежние годы апостол всенародно с неистощимой силой проповедовал веру во Христа, подтверждая Божественный характер своей вести многими знамениями и чудесами. Благородство и твердость духа возвышали его над мудрецами Греции; своими познаниями и красноречием он посрамил гордых философов. С непоколебимым мужеством он стоял перед царями и правителями и свидетельствовал о праведности, воздержании и грядущем суде, так что надменные правители трепетали, как будто и в самом деле видели ужасы дня Божьего.
Теперь прикованный к своему жилищу, апостол не имел таких возможностей и проповедовал истину лишь тем, кто приходил к нему. Он не получил, подобно Моисею и Аарону, Божественного повеления идти во дворец распутного царя и во имя великого Я Есмь обличать его жестокость и тиранию. Однако именно в то время, когда главный поборник Евангелия был лишен возможности всенародно проповедовать, оно одержало великую победу: некоторые люди из дома самого кесаря присоединились к Церкви.
Нигде не царил столь чуждый христианству дух, как при римском дворе. Казалось, Нерон изгнал из своей души последние проблески божественности и даже человечности и стал воплощением сатаны. Его слуги и придворные в целом были такими же, как он, – жестокими, подлыми и развращенными. И казалось, что христианству не может быть места в его дворце.