В это трудное время радовали Павла частые посещения Онисифора. Этот добросовестный ефесянин делал все, что было в его силах, чтобы облегчить бремя тюремного заключения апостола. Его возлюбленный учитель страдал за истину, а он находился на свободе и не щадил себя, чтобы сделать жизнь Павла более или менее сносной.
В своем последнем письме апостол говорит об этом верном ученике: «Да даст Господь милость дому Онисифора за то, что он многократно покоил меня и не стыдился уз моих, но, быв в Риме, с великим тщанием искал меня и нашел. Да даст ему Господь обрести милость у Господа в оный день» (2 Тим. 1:16—18).
Потребность в любви и сочувствии заложена в сердце самим Богом. Христос в минуту душевной муки в Гефсимании жаждал сочувствия учеников. Павел, хоть и переносил трудности и страдания с видимым спокойствием, очень нуждался в братской поддержке. Приход Онисифора, сохранившего верность апостолу в тяжелое время, когда все его оставили, радовала и утешала того, кто всю свою жизнь посвятил служению другим.
Глава 48
ПАВЕЛ ПЕРЕД НЕРОНОМ
Когда Павла призвали к Нерону на суд, он понимал, что смертный приговор неизбежен. Серьезность вменяемого ему преступления и господствовавшее повсюду враждебное отношение к христианам не давали основания надеяться на благополучный исход.
У греков и римлян обвиняемому разрешалось нанимать защитника, который представлял бы в суде его интересы. Силой аргументов, бесстрастным красноречием, а иногда и слезными мольбами такой защитник часто добивался оправдания узника или, по крайней мере, смягчения приговора. Но никто не рискнул быть советником или защитником Павла; рядом с ним не было никого, кто мог бы вести протокол, записывать выдвигаемые против него обвинения и доводы, приводимые им в свое оправдание. Ни один христианин Рима не встал рядом с ним в этот час испытания.
Единственное достоверное описание этих событий дано самим Павлом во Втором послании к Тимофею. «При первом моем ответе, – писал апостол, – никого не было со мною, но все меня оставили. Да не вменится им! Господь же предстал мне и укрепил меня, дабы чрез меня утвердилось благовестие, и услышали все язычники; и я избавился из львиных челюстей» (2 Тим. 4:16, 17).
Павел перед Нероном – какой разительный контраст! Надменный монарх, перед которым человек Божий должен был отстаивать свою веру, достиг вершины земной власти, силы и богатства и в то же время – глубин нравственного падения. Никто не мог усомниться в его власти и могуществе, никто не мог противиться его воле. Цари сложили свои короны к его ногам. Могущественные армии начинали сражение по его приказу, и знамена, развевавшиеся над его кораблями, предвещали победу. Его статуи стояли во дворцах правосудия, и указы сенаторов, равно как и решения судей, были всего лишь отзвуком его воли. Миллионы склонялись перед ним. Имя Нерона заставляло трепетать весь мир. Вызвать его неудовольствие значило потерять имущество, свободу и жизнь; его хмурого взгляда следовало опасаться больше, чем чумы.
Престарелый узник, не имевший ни денег, ни друзей, ни советников, стоял перед Нероном. На лице императора отражались низменные страсти, бушевавшие в его сердце, – лицо обвиняемого несло на себе отпечаток мира Божьего, царящего в сердце. Павел проводил жизнь в бедности, самоотречении и страдании. Невзирая на постоянный поток клеветы, поношений и злословия, которым враги пытались запугать его, он бесстрашно держал в руках знамя креста. Подобно своему Господу, он был бездомным скитальцем и, подобно Ему, жил для блага окружающих людей. Мог ли капризный, похотливый, распущенный тиран осознать истинную сущность стоявшего перед ним сына Божьего?
Огромный зал заполнила нетерпеливая, беспокойная толпа. Люди напирали друг на друга, пытаясь протиснуться вперед, чтобы видеть и слышать все происходящее. Там были знатные и простолюдины, богатые и бедные, образованные и неграмотные, гордые и смиренные – никто из них не имел понятия о пути жизни и спасения.