Деяния Диониса

Влагой богат, достигает теплого поля эфира,
Там уплотняется он, покровы туч порождает
И колеблемый ветром, рыхлый и влажнотяжелый,
Рушит он снова мягкий облак, дождем изливаясь,
Влагой став, праначальный облик он обретает.
Облак так огнеродный творится, сородных являя
В блеске и громе перунов небесных поочередно.
Бился Зевс, прародитель, в противника ниспосылая
Укрощенное пламя, львов пронзал остриями
510
Пастей бессчетных, нестройно ревущих, порядки небесным
Смерчем сражал и Зевсов дрот, летя с поднебесья,
То бессчетные пясти, сияя, спалял, то несметных
Множество плеч, то несчетных орды змеев кишащих!
Сонмище глав обращали в прах эфирные копья.
Вот Тифаоновых прядей кольца вдруг загорелись,
Ибо пронзило их пламя искрою встречно бегущей,
Головы вдруг запылали, космы в огне затрещали;
Гадов злобно шипящих на главах заставила смолкнуть
Искра небесная, змей извела и испепелила,
520
Исходящих слюною отравной из глоток разверстых.
Бился Гигант и зеницы во прах его превращались
Дымом огнистым, ланиты секли небесные снеги,
Влагою льдистой, текучей, белея, лики покрылись,
И с четырех сторон четыре Ветра теснили.
Если он повернет на восток неверные очи -
Натиск его настигает неистовый ближнего Эвра,
Кинет в сторону взоры Медведицы бурной аркадской -
Хлещут зимние смерчи в лицо ему градиной мерзлой;
Бегством спасается - стужей снежной Борей заметелит
530
И настигнет Гиганта дротом то хладным, то жарким.
Взгляд обратит ли к югу, напротив Эос грозящей,
С запада Энио́ устрашит его бурей своею,
Он услышит, как Зефир бичом весенним захлещет;
Нот же с другого края, от южного Козерога,
Свод бичует небесный, огненное дуновенье,
Зной направляя в Тифона маревом жаркого лета.
Если б Зевес Дождливый дал волю потокам и ливням,
То Тифоэй омылся б с ног и до глав целокупно,
Освежив свои члены сожженые громом небесным!
540
Дроты изострые бури и снега, и глыб бичевали
Сына, но вместе и матерь могучую тоже задели!
Только она узрела на теле Гиганта судьбины
Знаки - льдистые глыбы, следы всежалящей влаги,
Голосом изнеможенным взмолилася матерь Титану
Гелию, и попросила, чтоб луч полуденный и жаркий
Влагу льдистую Зевса светом расплавил горячим,
Дабы родимый согрел Тифона, покрытого снегом.
Вот на истерзанного обрушились снова удары -
Полчища пястей узрев, окруженных пламенем бурным,
550
Тут же мать умолила ветер зимы влагоносной
Хоть на одно только утро подуть - дуновеньем прохладным
Боль и терзание жажды сына Тифона умерить.
Так исход этой битвы решил в свою пользу Кронион!
В горе великом вцепившись в леса и чащи рукою,
Гея-мать застонала, завидев Тифоновы главы
Обгорелые, лики Гиганта дымились, колена
Подломились. Пророча победу, ставшею близкой,
Загрохотала по небу труба Зевесова громко:
Рухнул наземь с небес оглушенный зарницей огнистой
560
Тифоэй - и раны ему нанесли не железом.
Он на матери Гее во весь хребет растянулся,
И змеевидные члены простерлись во прахе по кругу,
Огнь изрыгая из глоток. Кронид же над ним надсмехался,
Речи из уст такие презрительные разносились:
"Старец Крон какого заступника выбрал, Тифаон!
Вслед Иапетовой распре сына земля породила,
Сладкую месть за Титанов! Я так понимаю, бессильны
Вовсе стали перуны небесные бога Кронида?
Медлишь почто поселиться ты в неприступном эфире?
570
Ты, скиптродержец обманный? Олимпа трон в ожиданье!
Жезл и мантию Дия прими, боговержец Тифаон!
В небо взойди с Астреем - ну, если тебе так угодно,
Может, прихватишь с собою Офи́она и Эвриному?
Иль, как спутника, Крона? Когда же поднимешься к своду
Пестрохребетному неба, где горние ходят светила,
Хитрого Прометея возьми, избежавшего цепи,
Пусть бесстыдная птица, клюющая сочную печень,
Вечно им верховодит на горних небесных дорогах!
Боле всего на свете мнил ты после сраженья
580
Видеть Энносигея и Зевса рабами у трона?
Видеть бессильного бога, лишенного скиптра Олимпа?
Без перунов и туч Зевеса, вместо зарницы
Пламени божьего полной, перунов, длани привычных,
Светоч поднявшего свадьбы в брачном покое Тифона,
Зевса, прислужника Геры, соложницы и добычи,
Зрящего яростным оком ревниво за ложем любовным?
Вот отлученный от моря Энносигей, мой соратник,
В рабстве кравчий прилежный, зыбей когда-то владыка,
Вместо трезубца подносит дрожащей ладонию чашу!
590
Вот и Арей твой прислужник, тебе Аполлон угождает,