Будет казаться смешным: рожденный от смертного корня, Станет он жить на Олимпе, как и богиня Афина, Славу затмит Паллады, не знавшей матери девы. Стыдно мне мысли единой, что смертный станет смеяться:90"Зевс дал битву Арею, веселье дал Дионису!‟ Вот я и оставляю Кронида детям побочным Свод небесный, а сам удаляюсь, пусть Истра замерзший Ток увидит владыку, блуждающего по дорогам, Нежели кравчего Зевса, кудрявого Ганимеда, Пастуха на Олимпе, у самого Пергама встречу Гебы небесной супругом, девы с винною чашей, Нежели я Семелу и Вакха на небе увижу Иль Ариадну земную в венце небесных созвездий, Рядом идущую с Солнцем, подле Эригенейи.100Тут остаюсь, чтоб не видеть Кита и серпа Персея, Иль Андромеды лик, иль око Горгоны Медусы, Коих Кронид пристроит еще в небесах напоследок!" Так говорит и смущает ум самородной Афины, И разгорается злоба Геры и тяжкая ревность. Фтон стремительно прянул, коленами острыми взрезал Воздух, несясь по воздушным тропам. Для рода же смертных Он проносился по небу подобно струям тумана, Вооруженный коварством и злобным духом тельхинов. Не дремала и злоба тяжкая Зевса супруги.110Прянула бурной стопою, небо пересекая Пестрое, все в созвездьях, пылавших пламенем ярким, Неисчислимые веси повсюду земные минуя, Только б найти Апату, умыслов полную злобных. Вот с высоты диктейской, милой всегда корибантам, Гера Амнис узрела поток, дарующий жизни, Там, в горах, и наткнулась она на богиню обмана, Ведь Апата жила у мнимой гробницы Зевеса, Милая критянам, ибо лгут всегда эти люди! Пояс кидонский богини стягивал узкие бедра,120Изображенье там было всего, что смертных прельщало: Все воровское лукавство, лести искусной беседы, Хитрости и обманы, возможные при коварстве, Также и лживые речи, что ветер по воздуху носит! Вот к злоковарной Апате со словом лукавым богиня Хитроумная Гера, Зевесу мстя, обратилась: "Здравствуй, с сердцем коварным, рекущая речи коварства, Здравствуй! В искусном притворстве Гермеса ты превосходишь: Дай же мне пояс обманный, с помощью коего Рейя Бедра свои обернувши, мужа запутать сумела!130Не поднесу я Крониду каменной глыбы какой-то, Не обману я супруга какой-то мнимой скалою, Нет, лишь дева земная гнев возбуждает и ложе, Из-за коего небо Арей оставляет во злобе; Что мне званье богини, когда какою-то смертной Зевс уведен, отторгнуть коего мать Аполлона Не смогла; Высочайший более не был с Данаей, После того, как из медной темницы вызволил деву, Та супруга бранила и дождь его златоносный, И получила в подарок брачный соленую пену,140В ларчике этом медном плывя по воле течений! Снова на Крит не вернулся Телец олимпийский по волнам, Выйдя из брачных покоев, Европы он боле не видел; Даже Ио, телица, плыла, гонимая слепнем! Даже богини браком полностью не насладилась! Даже Лето, понесши во чреве, долго скиталась По островам округлым, на месте отнюдь не стоящим, По зыбям беспокойным негостеприимного моря, Только с великим трудом смогла разродиться у пальмы... Столько Лето страдала - помощи не было мужа!150Зевс ради страсти к смертной, что скоро умрет и исчезнет, Гере, сестре небесной, отказывает от ложа! Боязно мне, что известный как брат и супруг Кронидаон Из-за страсти земной меня с Олимпа изгонит, Геру - соделав Семелу владычицею Олимпа! Если Крониону Дню ты служишь больше, чем Гере, И не отдашь мне пояс, что полон чары обманной, Дабы вернуть на небо смогла я изгнанника сына, К самым дальним пределам отправлюсь реки Океана, Горние выси оставив из-за Зевесова брака,160И к очагу Тефи́и-праматери сяду. Оттуда К дому пойду Гармонии, с Офисном рядом пребуду! Ты же почти праматерь премудрую, Зевса супругу, Пояс мне дай, обольщу я воинственного Арея Беглеца, чтоб к Олимпу, на небо он снова вернулся!" Ей откликалась богиня ответным словом искусным: "Мать Эниалия бога, единая на престоле! Дам я тебе сей пояс и все, что мне ни прикажешь, Ибо ты правишь богами, первая после Зевеса! Вот тебе подпояска, вяжи ее прямо под грудью,170Дабы Арея на небо вернуть, а если желаешь, Ум зачаруй Кронида... Коль надо - и Океана Гневного! Зевс же, оставив женам земным вожделенье, Сам вернется на небо по собственному разуменью, Чарой опутан могучей, обманной моей опояски, Ибо она сильнее пояса дивной Пафийки!" Так коварная молвив, исчезла - словно, как ветер