Однако в главном, как нам представляется, Г. Беуманн сделал шаг назад по сравнению со своим непосредственным предшественником — М. Линтцелем. Автор стремится найти ключ к историческому мировоззрению и политическим взглядам Видукинда не в объективной обстановке, не в социальной принадлежности хрониста, а в области развития идей, стараясь утвердить тезис об идеальном, надысторическом отношении Видукинда к государству, к господствующей династии, к соседним народам[72]. Наиболее четкое выражение этот подход Г. Беуманна нашел в его главном тезисе — в утверждении, что и содержание и саму структуру «Деяний саксов» пронизывает идея надклассового мира, который государственная власть, в силу предопределения свыше, не только имеет право, но и обязана насаждать как внутри, так и вне государства[73]. Автор отходит, таким образом, от прогрессивных традиций немецкой историографии и оказывается в плену идеалистических и мистических построений.
Диаметрально противоположный подход к анализу «Деяний саксов» обозначился в немецкой марксистской историографии, в кругах историков ГДР. Материалистический подход к вопросу сформулировал проф. Эрих Доннерт при своем общем сопоставлении позиции Видукинда с его предшественниками и последователями в области хроникерства. Э. Доннерт проследил значение рассмотренных им хроник для характеристики славяно-германских отношений[74]. Автор подчеркнул, что до сих пор отсутствует исследование «Деянии саксов», основанное на принципах исторического материализма[75]. В результате наблюдения над Хроникой Видукинда и анализа отношения автора «Деянии саксов» к германо-славянской проблеме Э. Доннерт пришел к заключению, что «сообщения Видукинда о славянах являются... идеологическим оправданием феодальной экспансионистской политики по отношению к славянам, проводившейся саксонской аристократией и двумя первыми государями из династии Оттонов»[76].
В марксистской историографии отсутствует специальное исследование «Деяний саксов». Однако марксисты ГДР создали реальные предпосылки для такой работы. Большое значение имеют результаты их изучения проблемы формирования раннефеодального Германского (Немецкого) государства. Мы имеем в виду исследования Г. Бартмусса[77] и Мюллера-Мартенса[78]. Несмотря на дискуссионность некоторых положений в работах указанных авторов, богатый фактический материал н марксистская его интерпретация дают возможность использовать их для комментариев к нашему переводу[79].
«Деяния саксов» нашли широкий отклик за пределами своей страны и стали предметом внимания историографии в соседних странах. И хронисты средневековья, и историки нового времени во Франции, Польше, Чехословакии, Венгрии проявили большое внимание к «Деяниям саксов». Историографическое наследие здесь не имело столь большой традиции, как в Германии, однако некоторые труды историков этих стран существенно дополняют немецкую историографию. При анализе генезиса исторических взглядов Видукинда заслуживает внимания работа французского историка Р. Фольца[80]. Давая очерк развития имперской идеи в Европе X—XI вв., автор проследил эволюцию двух ее форм: «неримской» и «римской»[81]. Он убедительно показал значение традиции Франкского государства в развитии имперской идеи государств, образовавшихся на развалинах империи франков. Интересно своеобразие развития имперской идеи в Саксонии при династии Людольфингов, особенно при Оттоне I. Автор заметил, что интерпретация понятия империи у Видукинда определила ту антипатию, которая существовала в Саксонии но отношению к попыткам папы Иоанна XII рассматривать империю Оттона I как орудие своей политики. Наблюдения Р. Фольца дают дополнительный материал для анализа взглядов Видукинда.
74
79
См. комментарии, в которых мы попутно отмечаем и расхождения, имеющиеся у этих авторов.
81
Ibid., p. 50. В своих наблюдениях Р. Фольц в значительной мере смог опереться на исследования немецкой историка Эрдманна работу: