На основании тезисов трудно судить о системе аргументации и методе исследования автора. Работа заслуживает внимания постановкой проблемы и своей критической частью.
Подведем некоторые итоги.
Историография, посвященная «Деяний саксов», обширна. Проблема привлекла большое внимание не только немецкой историографии, но была предметом исследования историков других народов (французов, поляков, чехов, венгров, русских).
В немецкой историографии медиевисты всех направлений высказали свое отношение к родоначальнику хроникерства в Германии: «Деяния саксов» были предметом изучения представителей церковно-дворянской историографии, позитивистов, либеральных и консервативных историков вплоть до новейшей немецкой буржуазной историографии 40—60-х годов. Немецкая марксистская историография также уже предприняла первые опыты в изучении «Деяний саксов». Общие работы историков ГДР по истории Германии Х в. создали предпосылки для исследования взглядов хрониста на новой основе.
Иностранная историография (французская, польская, чешская, венгерская) затрагивала локальные вопросы (преемственность идей Видукинда с западной историографией, критический анализ сведений хрониста, освещающих вопросы немецко-польских, немецко-чешских и немецко-венгерских отношений).
Русская дореволюционная историография использовала отдельные сведения Видукиида в славистических исследованиях. Общий интерес к Видукинду ограничился хрестоматийным переводом отрывков из «Деянии саксов». Перевод этот, сыгравший для своего времени учебную роль, не соответствует современному уровню сведений о хронисте в его произведении. Кроме того, в силу отрывочности и погрешностей самого перевода, а также отсутствия необходимых комментариев к нему этот перевод не может служить и учебным целям.
В советской историографии материал «Деяний саксов» был использован для характеристики начала немецкой агрессии в славянские земли в Х в.
Обзор историографии убеждает нас в том, что изучение «Деяний саксов» с позиций историко-материалистического представления о том времени, когда возник памятник, с позиции анализа социального существа взглядов автора Хроники — одна из задач марксистской медиевистики. К этому присоединяется необходимость уточнения, систематизации, а иногда п пересмотра некоторых частных вопросов, связанных с текстом и конкретными сведениями Хроники.
Наконец, полный, по возможности наиболее близкий к оригиналу русский перевод памятника с учетом новейшей историографии может помочь в изучении не только взглядов Видукинда, но и его времени.
ЛИЧНОСТЬ АВТОРА
Достоверные данные об авторе «Деяний саксов» мы можем почерпнуть только из текста его сочинения. Догадки и домыслы позднейших средневековых хронистов не получают подтверждения[101]. Сведений автобиографического характера з «Деяниях саксов» немного, тем не менее сопоставление их дает основание для некоторых гипотез. Хронист говорит о своей незначительности и представляется нам в качестве «ничтожнейшего слуги мучеников Христовых Стефана и Вита», т. е. в качестве монаха известного монастыря Новая Корвея[102]. Хронист далее говорит, что «Деяния саксов» он написал «после первых наших трудов, в которых рассказал о победах воинов высшего повелителя»[103], т. е. речь идет о житиях святых, о которых сообщают другие источники[104]. Жития эти до нас не дошли[105].
Из контекста «Деянии саксов», пронизанных апологией саксонского племени и господствующей саксонской династии[106], следует, что по этнической принадлежности и по происхождению автор — сакс[107]. Из того факта, что жил он при аббатах Фолькмаре, Бово III, Герберте и Людольфе[108], можно сделать вывод, что жизнь его протекала между 917 и 973 гг.[109] Свое произведение автор посвятил дочери императора Оттона I Матильде[110]. Это он мог позволить себе при относительно хороших отношениях с правящим родом[111]. Сам он говорит, например, что ему пришлось наблюдать охоту Оттона I, что свидетельствует об определенной близости хрониста к окружению короля[112]. С другой стороны, Видукинд, очевидно, мог видеть Оттона I во время посещения последним монастыря в Корвее, так как в то время Видукинд был там монахом[113]. Весьма вероятно, что автор лично встречал главного героя своего повествования. Таковы сведения хрониста о себе самом. На основании этих данных были высказаны различные гипотезы.
102
Видукинд говорит о себе: «...nostra humilitas...» («...я маленький человечек»). Дочери императора Оттона I Матильде он представляется в качестве «ничтожнейшего слуги мучеников Христа...» (Вид., 1, Предисловие).
107
«Я не хочу упускать случая потрудиться, как могу, со всей моей преданностью, ради моего народа»