Православному духовенству приходилось работать в непростых условиях, зачастую с людьми, которые безразлично относились к христианской вере. Для того, чтобы сделать влияние на островитян более эффективным, приходилось думать об увеличении количества православных приходов.
Спецификой островной территории является статус Сахалина как места отбывания наказания. На каторгу на остров ежегодно доставлялось около 1 500 каторжан. В начале ХХ столетия в островных поселениях числилось уже около 40 000 островитян, для которых было открыто всего 10 причтов и столько же священнических вакансий.
Одним из обязательных условий служения духовенства на острове Сахалин являлось наличие паствы. Ее формирование проходило постепенно и неравномерно. Особая характеристика сахалинского населения заключалась в том, что оно было неоднородным. Жители поселений острова отличались между собой по социальному положению, а также принадлежали к разным сословным и национальным группам.
Как отмечалось выше, южную часть острова в начале второй половины XIX в. занимали японцы и считали ее своей землей. На севере проживали маньчжуры, нивхи и ороки[99]. Русское население было представлено в те годы военными, несшими службу в постах. В дальнейшем для открытия и разработки в 1861 г. месторождения каменного угля неподалеку от поста Дуэ на Сахалин доставляется небольшая партия заключенных (в количестве 80 чел.)[100].
Значительное увеличение жителей островной территории происходит после подписания императором Александром II Положения комитета об устройстве каторжных работ на Сахалине (апрель 1869 г.)[101]. Остров становился особым местом отбывания наказаний для тысяч преступников. Теперь для Сахалина наступал особый период, который войдет в историю как период каторги. Тогда, по твердому убеждению членов правительства, проводимые мероприятия должны были упрочить присутствие России в этом отдаленном крае[102]. Ситуация же с заселением островной территории приобрела совсем иной характер, чем раньше.
Рассматривая итоги процесса освоения Сахалина, О. А. Курбатов отмечает, что к 1 января 1899 г. общее количество постоянно проживающих на острове людей приблизилось к 33 тыс. чел. Из общего числа выделялись каторжане, которых насчитывалось около 23 тыс. чел. Нам необходимо отметить и тот факт, что православными себя тогда называли свыше 16 тыс. островитян[103].
После судьбоносного решения 1869 г. вся жизнь островного общества руководствовалась решениями Главного тюремного ведомства. По ведомственной линии проходило согласование учреждения новых населенных пунктов. Средства из казны, направляемые на различные нужды (в том числе на сооружение церковных зданий и их содержание, выплату жалования духовенству и прочее), выделялись Тюремным ведомством и расходовались под пристальным наблюдением начальства.
Иногда кажется, что Сахалин был специально создан именно для того, чтобы здесь находилась каторга. Этому способствовало его географическое положение: он полностью отрезан от материковой части водой, а зимой морское сообщение с ним прекращалось. Навигация, следовательно, и связь с большой землей возобновлялись лишь после того, как Татарский пролив освобождался от льда. Бывшие преступники после отбывания срока наказания, по замыслу авторов реформы, могли именно здесь же начинать свою новую жизнь[104].
Во многом духовно-нравственному изменению личности должны были способствовать священнослужители Православной Церкви[105]. Тюремный род служения, который возлагался на них, требовал неимоверных усилий, ставил задачи, которые часто приходилось решать в одиночку.
Сахалинская действительность была такова, что деятельность островных священников, хотя они и относились к Тюремному ведомству, не ограничивалась лишь служением в учреждениях системы исполнения наказаний Российской империи. По сути, они являлись приходскими священнослужителями. Кроме заключенных, в поле их деятельности попадало вольное население: государственные служащие (так называемая островная интеллигенция), военные, крестьяне-переселенцы, а также коренные народы. В центре такого служения находилась христианская миссия, поэтому сахалинских священников можно справедливо назвать миссионерами. Как отмечает в своей статье М. В. Крижевский, сам феномен миссии во многом раскрывался в «уникальности харизматических личностей», совершающих миссионерское служение[106]. Этот род деятельности служителей Православной Церкви невозможно представить без священника-миссионера.
101
Сахалинская каторга (вторая половина XIX – начало ХХ в): Документы и материалы: в 2 т. / сост. М. В. Гридяева, Л. В. Драгунова, Н. А. Троицкая, Ким Чан. Южно-Сахалинск, 2015. Т. 1. С. 41.
103
105
106