Судя по затихающим голосам, оба прошли мимо. Шрам узнал их – те самые, что охотились за Норис в лесу возле реки. Он осторожно высунулся и убедился, что прав.
«Следопыты чертовы, как же они ходят так неслышно?»
– Это «грешники»! – шепнул в самое ухо Кварк. – Дело твое, но я бы уходил отсюда.
– Что за грешники? Голубые?
– Как раз наоборот, группировка «Грех». Они считают Зону божьей карой, вот такая заморочка. Лучше с «монолитовцами» дело иметь, чем с ними. Они… Похоже, что-то с собой делают. Лекарства, что ли, принимают.
– А ботаники – это группировка «Наркоманы»?
– Дурак!… – Кварк прижался ртом к земле, чтобы не расхохотаться во весь голос. – Откуда ты взялся, Шрам? Извини. Научников так часто называют, особенно мы, сталкеры. Точнее, настоящих научников, а то есть еще такие научники, что только стрелять умеют.
– А ты – сталкер? – посмотрел на него Шрам, – Признавайся.
– Бывший. Теперь – бывший. Я в одиночку уже ничего не стою. Разве только на подхвате поработать, и то если ногу починят.
– И что такое S.T.A.L.K.E.R.? – Шрам произнес по буквам. – Не спрашивай, откуда я взялся, я не знаю.
– Я тоже.
Шрам не отводил глаз, Кварк выдержал его взгляд.
– Я не знаю, брат. Почему нас так зовут – тоже не знаю, это слово до меня в Зоне прижилось. А про то, о чем ты спрашиваешь, каждый слышал, но никто не знает. Это одна из тайн Зоны, понимаешь? Зона не любит, когда ее тайны пытаются раскрыть. Живи спокойно, прислушивайся к тому, о чем люди говорят, вот и… Вот и проживешь дольше, – жестко закончил Кварк. – Ты спрашивал, сколько нужно артефактов, чтобы отсюда выбраться? Нисколько, брат. Нужна только одна пуля, прямо вот сюда! – Он ткнул себя в лоб. – Не мечтай, Шрам, в кордоне нет ни окон, ни дверей, ни щелей. Ты знал об этом, когда входил? Но ведь зачем-то вошел.
– Это была ошибка.
– Ну и что? Вертолеты здесь почти не садятся, что бы ни говорили.
– Почти! – заметил Шрам, – Ботаники, может быть, и имеют связь с миром. Да только не похоже, чтобы им обратный билет был заказан. А еще знаешь что? – Глаза Кварка горели почти безумным огнем. – Я думаю, что если кто-то и улетает, то попадает прямиком в другую зону, с глухими стенами, и это уже навсегда. Как ты думал? Они очень много знают. И мы все знаем очень много. Кто нас выпустит?
– Должен быть способ! – Шрам стукнул кулаком по земле – И этот способ надо найти, это единственная достойная цель!
– Дезертировать хочешь? Думаешь, это достойно, да? Нет, – парень, Зона дезертиров расстреливает на месте, по законам военного времени! Даже не думай, – уже спокойнее сказал Кварк. – Я серьезно: не думай о таком, Зона все слышит, ты беду на себя накликаешь, да и на меня тоже. Хочешь – иди к научникам. Тебя примут, я уверен, им нужны помощники, для ботаников лошадками работать. Что ж, тоже неплохо… Только много они не платят. Зато информацией поделятся, многие так делают.
– Ты же говорил, что с научниками лучше не связываться!
– Стоять у них на пути – очень опасно, – кивнул Кварк. – Но если предложишь помощь, все пройдет мирно. Жратвы у них в лагере много хорошей, даже девки есть.
Но не думай, что сможешь выйти из Зоны, никогда не думай.
Шрам отвернулся. Слова Кварка, хоть и сказанные сгоряча, ему совсем не понравились. Ведь и правда: снаружи никто толком не знает, что происходит в Зоне. Значит, люди не выходят, доклады ученых-ботаников не публикуются. Почему? Коалиция создана, чтобы охранять кордон, и делает это, оказывается, с обеих сторон. Значит, правительства стран коалиции имеют здесь какие-то интересы? Очень важные интересы, и широкой публике о них знать не положено.
Тогда – прощай мечта улететь отсюда вертолетом, потому что только вертолеты коалиции летают над Зоной, днем или ночью, с опознавательными знаками или без них. В лучшем случае подбросят до кордона, где и пристрелят. Или. быть может. загонят в исследовательский центр до конца дней, откуда выбраться не то чтобы труднее, чем из Зоны, а просто невозможно.
«Тогда – только через кордон, по земле! – принял новое решение Шрам. – Но первая линия должна уничтожать все, что движется… Ведь еще в учебке говорили: выходит ребенок – стреляй в ребенка. Все, что выходит из Зоны, – смерть».
– Опять кто-то идет, – сообщил отличавшийся острым слухом Кварк. – Там, дальше, видишь?
На этот раз прятаться не пришлось, люди прошли значительно южнее. В старом окопе были слышны их голоса, но слов разобрать не удалось.
– От Госпиталя идут, – сказал Кварк. – Я думаю, в Госпитале «грешники» окопались. С ними тут встретиться – врагу не пожелаешь, слышишь, Шрам?
– Помолчи…
Шраму нужно было сосредоточиться. Теперь, осознав наконец, что выбраться из Зоны невозможно, он просто физически чувствовал, как она пожирает его. Клетку за клеткой. Вот уже имя, данное родителями, стало забываться, как и все, чему они учили. В Зоне все иначе… Внешне изменился, лицо покрылось отметинами. Даже голос стал другим.
Под ногой что-то пружинило, он не глядя лягнул надоедливый корень, оставленный нерадивыми солдатами в окопе. Корень неожиданно легко поддался, Шрам оглянулся. Из земли показался носок ботинка.
– Это еще что?
Оглянувшись, он потянул. Да, просто ботинок, но не армейский. Пли просто не российской армии.
– Чего нашел?
Кварк схватил ботинок, не брезгуя залез пальцами в трухлявое нутро.
– «Грешники» знаешь, что могут сделать? Живьем сжечь, я слыхал о таком. Все, кто сюда попал, по их мнению, ничего другого и не заслуживают. Слышишь меня?
– Слышу. На сторону свою поглядывай.
– Смотри-ка, деньги. Не наш был солдатик, в баксах получал. – Кварк развернул целлофан, достал несколько почти сухих зеленых бумажек. – Наверное, думал: вот выберусь из этого пекла, нажрусь, как свинюга. Хотя… Он же не здесь их получил?
Нет, он их брал с собой, ныкал глубже и думал: не может быть, чтобы в этой гребаной Зоне не нашлось хоть одного бара, где не принимают доллары! И не ошибся, в «Сталкере» ему бы налили. Только «Сталкер» далеко, а солдатик наш так туда и не добрался.