– Я думаю, что они каким-то образом загипнотизировали меня, потому что эти слова стали казаться мне вполне приятными, мне захотелось, чтобы я был их, хотя я и не понял, что это значит…
– А что произошло потом? – нетерпеливо спросил Серж.
– Потом…– задумался Андрей. – Потом я ворвался в учительскую, как будто за мной гналась стая голодных волков, и с треском закрыл дверь, привалившись к ней спиной. Шипенье сразу же стихло.
– Слушайте, – нервно сказал я, пытаясь удержать трясущиеся губы. – С пятым Г что-то не так!
– А кому вы это сказали? – прервал его Некит.
– А я разве не говорил, что прибежал в учительскую? – удивлённо взглянул на него парень.
– Говорили, – согласился полицейский.– Но ведь шёл урок, значит, учителя были по кабинетам?
– Нет, что вы! – улыбнулся Андрей (он, видимо, окончательно пришёл в себя). – Учительская – это такое место, где всегда кто-то есть: журналы заполняют, проверяют тетради, разговаривают – это самое уютное место в школе!
– И кто там был на тот момент?
– Так… учительница английского языка, Инна Николаевна, только что после института, учитель по ОБЖ Владимир Вадимович, химичка Татьяна Павловна и Ольга Николаевна Ларина, учитель русского языка и литературы.
– Ларина? – переспросил Серж.– Это как у Пушкина?
– Да, – кивнул Андрей. – Мы её иногда так и зовём – Ольга Пушкина, а она сердится. Так вот, я стоял и пытался отдышаться, а они повернулись ко мне и с любопытством смотрели.
– А что случилось, Андрей Петрович? – спросила Пушкина.
– Я… я не знаю, как это объяснить… – забормотал я. – Дети вдруг превратились в настоящих монстров и хотели напасть на меня!
Они весело расхохотались.
– Вы что, Андрей,– смеясь, сказала химичка. – Стивена Кинга на ночь начитались?
– А надо вам сказать, – отвлёкся от повествования Андрей, – что я действительно очень люблю Кинга, и тут внезапно вспомнил, что у него, на самом деле, есть рассказ о том, как дети превратились в чудовищ и убили учителей, а одна учительница поняла это и переубивала детей, но ей никто не поверил! И я подумал, что если мне тоже никто не поверит, то что же мне делать?!
– Пятый Г, – добавил обежешник.– Это и так настоящие монстры, им не в кого превращаться!
Все учителя одобрительно засмеялись и вернулись к своим делам.
– Послушайте! – истерически завопил я. – Это правда! Они хотели на меня напасть и тянулись ко мне своими лапами!
– Время пришло? – обратилась англичанка к обежешнику.
– Видимо, да,– пожал тот плечами.
– Андрей Петрович, – обернулась она ко мне. – Поверьте, ничего не было, вам всё померещилось!
Она мило улыбалась, а я вдруг осознал, что сидит-то она ко мне спиной, а смотрит мне в глаза!!
– Вы понимаете?! – вцепившись в край стола, закричал Андрей, так что полицейские, напряжённо его слушавшие, вздрогнули. – Её голова повернулась на сто восемьдесят градусов, и она не испытывала никакого неудобства! Она улыбалась и хлопала глазами, как сова! И глаза у неё были совиные – круглые, жёлтые, выпученные!
Серж опять налил в стакан воды с лекарством и протянул парню.
– Спасибо, – нервно поблагодарил он и, не отрываясь, осушил стакан. Вытер губы ладонью и осторожно поставил его на стол.
– А потом началось самое страшное: они все встали напротив меня полукругом, взялись за руки и, бормоча что-то, стали двигаться ко мне. Я даже запомнил, что они говорили, хотя это была совершеннейшая белиберда!
– И что же это было?
– Сейчас, дайте вспомнить! – Андрей наморщил лоб, потом поднял глаза к потолку и забормотал:
Семь в четвёртом, пять к шести,
у последнего спроси,
три – начало и конец,
а кто слушал – молодец!
– Как же вы это запомнили?! – удивился Серж.– Ведь это чепуха какая-то!
– Да погоди ты! – прикрикнул на него Некит.– Продолжайте дальше, гражданин!
– Дальше… дальше я увидел, как они начали меняться… Причём если дети менялись только когда я видел их периферийным зрением, то эти превращались в монстров прямо на моих глазах! Милейший Владимир Вадимович оброс грязно-серой клочковатой шерстью, шея его вытянулась, а вместо головы появилась собачья морда с оскаленными зубами и кровавым языком. Химичка опустилась на четвереньки, причём руки и ноги стали у неё одинаковой длины, нижняя губа волочилась по полу, а глаза заволокло красным дымом. Молоденькая Инна Николаевна шла на меня, элегантно цокая копытцами и беспрерывно вращая головой вокруг собственной оси, так что в учительской стоял омерзительный хруст, а Ольга Пушкина вообще трансформировалась в непонятную, расплывающуюся амёбу, но амёбу с ядовитыми щупальцами!