«Я сам позабочусь о тебе лучше, дорогая», — говорил он.
Джон ничего не упускал. Он открыл счета в бакалейной лавке, у молочника, в химчистке. Всю ее одежду он покупал сам. За все дни ее замужества собственных денег у нее было не больше пятидолларовой бумажки. Конечно, Джон оплачивал все счета сам…
Посылки продолжали приходить. Миссис Оливер жила в постоянном волнении. Пакеты прибывали нерегулярно, и она никогда не знала, в какой день их доставят. Тем не менее в одном она могла быть уверена заранее — в содержимом каждой коробки. Подарки возвращались к ней точно в таком же порядке, в котором ей дарил их Джон.
Подарок на на день рождения, бриллиантовый браслет, последовал за сочетающимися серьгами, которые Джон поднес ей на Рождество.
Сперва, когда она была юной невестой, ее очаровала щедрость Джона. Раньше она никогда не владела красивыми вещами, и дождь экстравагантных подарков стал как воплощение мечты. Но со временем тоска по иллюзии финансовой независимости легла ей на душу, как свинцовая гиря, и постепенно превратилась в навязчивую идею.
Джон отказался даже обсуждать возможность, что она поищет работу.
«Мы богаты, дорогая, — сказал он. — Работать тебе было бы смешно. Ты знаешь, что я дам тебе все, чего ты захочешь».
Время шло, а подарки Джона не приносили ей радости. Они стали казаться просто символами ее рабства. Ей даже было трудно притворяться довольной.
Сейчас, получая их во второй раз, она чувствовала еще меньше удовольствия. Она чувствовала лишь ужас и отвращение. Как только приходил подарок, она быстрее прятала его подальше.
Его юбилейный дар в виде серебряных кофейных ложечек доставили незадолго до сделанной вручную стеклянной вазы, которую Джон привез из короткой поездки за город.
Теперь миссис Оливер начала одолевать паника. Остался только один подарок — последний, который вручил ей Джон. Она знала, что это будет означать, если его возвратят. И с ужасающей уверенностью знала, что, хотя в жизни это был последний подарок Джона, сейчас он последним не будет. Она знала, что последний придет к ней из могилы.
Миссис Оливер, которая никогда не была сильной женщиной, чувствовала себя плохо. Она едва могла спать. Когда наконец задремывала, сны ей снились кошмарные, и она часто просыпалась с криком.
У нее больше не было аппетита. Она потеряла так много веса, что платья висели на ней мешком. Она с трудом узнавала себя в зеркале. Ее запавшие глаза казались стеклянными шариками в черепе.
Пришла посылка.
Последний подарок Джона.
Она точно знала, что лежит в пакете, еще до того, как открыла его. Он принес этот подарок не по особому поводу — это была внезапная блажь. Он увидел его в витрине магазина и, повинуясь импульсу, вошел и купил для нее.
Ее руки дрожали. Она еле смогла разорвать бумагу. Внутри белой упаковки лежал подарок. Прекрасная эмалевая коробочка для пилюль, сделанная умелым мастером. Это было настоящее произведение искусства. Миссис Оливер как можно быстрее спрятала ее с глаз долой.
Она старалась приготовиться к тому, что, как она знала, неизбежно случится дальше. Но что она могла сделать? Не было возможности предвидеть, как это произойдет или в какой форме. Не было возможности защититься.
В ту ночь она рано ушла спать и лежала без сна, с открытыми глазами, невидяще глядя в потолок.
Это был стук в дверь. Не требовательный — просто твердый и уверенный.
Миссис Оливер обула тапочки и надела халат. Молча спустилась по лестнице. Она могла игнорировать этот самоуверенный стук не больше, чем могла оставить посылки нераспечатанными. Ею двигало неодолимое принуждение.
Стук раздался опять — не громче, чем раньше, но по-прежнему твердый и властный.
Миссис Оливер подошла к двери. Встала возле нее, чувствуя головокружение. Ее рука легла на дверную ручку.
Она изнемогала от паники и утомления. Ее трясло. Она опустилась на пол и прижалась щекой к жесткому дереву двери.
Снова раздался стук.
У нее звенело в ушах. Прихожая, казалось, накренялась, сначала в одну сторону, потом в другую.
— Джон, — прошептала она, — откуда ты узнал?
По ту сторону двери был Джон. Она уверена. И каким-то образом он выяснил правду.
Она достала яд из маленькой эмалевой таблетницы. Она положила яд в его кофейную чашку. Она точно знала, что он не видел, как она это сделала. Она спокойно сидела и смотрела, как он пьет кофе и умирает. И, в конце концов, она получила собственные деньги.
«Мне следовало догадаться», — смутно подумала она. Ей следовало догадаться, что она не сможет провести Джона, что он никогда не перестанет одаривать ее.
Она лежала измятой растерзанной кучкой на полу холла. Усохшая, неприукрашенная, она выглядела старухой. Она выдохнула, тяжело вздохнула и умерла.
Прозвучал последний стук в дверь, а затем удаляющиеся шаги.
Мистер Стовер был огорчен. Он дожидался момента, когда вернет все ее прекрасные вещи в том же порядке, в каком она их продала, чтобы сказать, что любит ее. Ладно, он снова постучит завтра.
© by Mary Barrett, 1972
© Перевод: Т.Модестова, 14.04.2021
