Мама с умилением вздохнула. Значит, этот обеспеченный, эгоистичный лицемер, подходящая для меня компания, а искрений и добрый Кирилл – нет?! Хотелось взвыть от этой несправедливости. Я с чувством пнула его багаж.
– Я позабочусь, чтоб ты быстро освоилась в классе! – с энтузиазмом прокричал мне в след этот гад.
Вот его то «забота» меня в первую очередь и пугает. Господи, за что?
В моей большой, светлой спальне всё осталось нетронутым: широкая кровать, накрытая клетчатым пледом в лавандовых тонах, мягкий ковёр с длинным ворсом, строгая мебель из белого дерева. Перед большим зеркалом, на туалетном столике стояла моя шкатулка для украшений. В ней обнаружилась старая коллекция крошечных пони, самое ценное сокровище детства. То единственное, что удалось спасти от беспощадного в своём желании ломать Громова. Подумав, пристроила рядом стеклянный шар, подаренный им же. Поначалу мелькнула мысль просто разбить его о голову хозяина (я даже позволила себе немного помечтать на эту тему). Однако, несмотря на свою неприязнь к парню, избавиться от шара рука так и не поднялась. Глядя на эту милую вещицу, в груди щемит от воспоминания о его одиночестве. Прискорбно, но отныне мы в этом схожи.
– Настя, ужин уже готов, – мама сделала пару неуверенных шагов в мою сторону, – Посиди с нами, не упрямься.
– Спасибо, я не голодна, – сидеть с Громовым за одним столом, в мои планы не входило, хватило несколько часов пути в одной машине, – Лягу пораньше.
– Хорошо, отдыхай – уже у двери она обернулась – Так для тебя будет лучше. Ты когда-нибудь поймёшь.
Очень сомневаюсь, но обсуждать с ней это, я больше не намеренна – мы в любом случае друг друга не услышим.
Сон долго не шёл, меня душили слёзы. Ещё вчера мы с Кириллом любовались снегопадом. Если закрыть глаза, я чётко вижу его мальчишескую прощальную улыбку. Как суметь не растерять со временем детали этого дорогого мне образа?
***
Всю следующую неделю я почти не выходила из комнаты. К счастью никто особо не лез ко мне в душу. Даже ненавистный Громов бродил задумчивый и почти меня не доставал. Девятого числа из Парижа вернулся его отец с молодой супругой. Они привезли оттуда кучу сувениров и подарков. В честь своего приезда, они пригласили нас в ресторан. Было сложно сохранять радужную мину, в то время как хотелось зарыться под одеялом, спрятавшись от всего мира. Роме тоже было не по себе, Игорь Сергеевич, свою отцовскую любовь, обозначил мимолётным взглядом и похлопыванием по плечу. После, всё его внимание вернулось к супруге – белокурой, хрупкой Ольге.
Мои же мысли продолжали вращаться вокруг далёкого теперь Кирилла. Время шло, а боль не отступала. Каждый новый день – как маленькая смерть, словно пытка сожалениями и неизвестностью. А ночами, когда удавалось уснуть, его жизнерадостный образ был повсюду, я жила этими мгновениями, но не могла удержать. Они подобно песчинкам, просыпались с рассветом сквозь пальцы. У меня даже его номера не было. Хотя телефон, скорее всего, давно отключен за неуплату.
Я бы могла писать ему письма, но не стану. Томиться ожиданием ответа, пытаться вдохнуть его неуловимый запах, представлять, как его пальцы касались бумаги… мучительная и изощренная пытка. Я боялась превысить порог своей душевной боли и попросту сойти с ума от безысходности. Нет, я должна продержаться эти три года в здравом уме, тогда уж никто не помешает мне вернуться. Ну а пока, пусть тихо тлеет грусть, она не даст забыть, какими красками написана моя первая любовь.
Глава 7
Вот и наступил первый учебный день в новом году. Я уверяла себя, что всё будет хорошо и ничем особенным очередная смена школы мне не грозит. Тем не менее, до начала урока 5 минут, а я стою как вкопанная перед дверью в класс. Боюсь, что старая схема, «две недельки и стану невидимкой», на этот раз не сработает. С самого начала этого года всё не так, как должно быть. Моя некогда размеренная жизнь, исправно катится к черту. Так с чего бы школа стала исключением?
– Ух ты, ослик! Проходи, не стесняйся. Дверь сама не откроется, – Рома, крепко ухватив за шиворот, затащил упирающуюся меня в кабинет.
– Народ, минуточку внимания! Это Шилова Настя, если вдруг кто не помнит, – он окинул наглым взглядом, притихший в ожидании представления, класс, – В полку лузеров прибыло!
Последние слова этого изверга, были встречены издевательскими смешками. Он толкнул меня вперёд. Не удержав равновесия, я умудрилась рюкзаком смахнуть с парты чьи-то тетрадки и ручки. Под общий теперь уже хохот, неуклюже наклонилась, чтобы их собрать. В меня полетели «снаряды» из скомканной бумаги. Тем временем Громов, наклонившись, запустил руку мне в волосы и, слегка оттянув их, повернул лицом к себе.