Олег Садыков
Дежурный ангел. Часть 2
Эх! Весна – весенняя!
Шуршавень то какая везде стоит!
Оживает все! Такой гомон вокруг!
К стати – ЗДРАСЬТЕ! С диванов слазьте!
Парк.
Кружу вокруг грустного деда.
Сидит на лавочке. Один. Голубей кормит.
Входит в жуткий диссонанс с всеобщим РАЗВЕСЕНЬЕМ.
Картинка деда обрывается сегодня. После полудня.
Неправильно обрывается. Рано.
Уже несколько раз собирался его "послушать".
Души коснуться.
Останавливали глаза.
Если бы можно было нарисовать или сфотографировать невыносимую безнадёгу, то, его взгляд – САМОЕ ОНО.
Не хочется выныривать из этого буйства весны.
Однако – работа есть работа.
Что же случилось с тобой, дед?
Ну – давай знакомиться!
– Чашку опять забыл помыть.
Куда бы корм Матвеев пристроить?
Кота уже пол года как нет, а корм зазря стоит.
Машенька бы пристроила.
Может кому сгодится? Надо выставить на площадку.
У Машеньки моей, тропинку к могилке не обработал.
Вот старый пень. Зарастет ведь. Да что уж теперь…
Ох, деда!
Давит! Как же неуютно!
Холодно. Тихо. ПУСТО.
Ночь – длинная пытка воспоминаниями и мечтами – которым не суждено быть.
Утро – постоянные спотыкания о "ЗАЧЕМ ВСЕ ЭТО".
Душное, вязкое варево из бессмысленности, ненужности и одиночества.
Что ж ты загнал себя в темницу такую!
Ну и тяжко в твоей душе, дед!
Погостил у тебя, как будто из бака с мазутом вылез!
"Перегорел" у нас Василий Егорович. Совсем один остался.
Год – как похоронил жену – Марию Андреевну.
Пол года – как не стало любимого и последнего близкого существа – кота Матвея.
ВИЖУ!
Вижу как ты, хулиган старый, выбираешь, чем себя "успокоить".
Газ. Бритва. Веревка.
Уксус – фу!
Гадость какая!
Ну уж – ДУДКИ!
Если бы ты только знал, старый, сколько таких же как ты, в мире этом!
Сколько ЗОВУЩИХ МОЛЧА И ИЩУЩИХ НЕ ИЩА.
И невдомек вам, что надо, только ШАГНУТЬ ПЕРВЫМ, только ПРОТЯНУТЬ РУКУ, только НЕ ОТВЕСТИ ВЗГЛЯД
и СЛОВО НУЖНОЕ НЕ ПРОГЛОТИТЬ!
Ну вот, теперь становится примерно понятно, для чего моего коллегу в эту ситуацию снарядили.
Так.
Ну пока его нет, надо подопечного моего подготовить.
Люблю побыть ВНУТРЕННИМ ГОЛОСОМ.
Единственная возможность пообщаться с живым, не сводя его с ума и не пугая, до непроизвольной дефекации, от непостижимости происходящего.
Поболтаем, старый?
– Ну вот, еще посижу и пойду. Уже вроде и не страшно. В чистое только переоденусь. Деньги не забыть оставить на столе. И записку.
– А, сирень, которую садили вместе. Кто поливать будет? Завянет?
Она только-только прижилась, ей сейчас самый уход нужен!
– Да и ладно! Как-нибудь вырастет.
– А, вдруг, кому-то помочь еще сможешь? Вдруг, есть кто-то, кому прислониться, так же, как и тебе, не к кому, а?
– Да нееееет! Такого не бывает. Вон, у всех родственники есть. Есть для кого быть на этом свете. Это только у меня так. Пусто.
– А, как бы хорошо было, когда вдвоем, когда рядом. Вместе. А?
– Ладно. Чего душу зря травить. Пойду пожалуй.
Ну непробиваемый старикан! Хотя, картинка, уюта, горячей утренней каши и неспешных, вечерних разговоров, которую я нарисовал – ЕГО ТОЧНО ЗАЦЕПИЛА!
Ага!
Ну наконец то!
Вовремя сослуживец мой!
По парковой дорожке, шла благообразного вида старушка.
Мой напарник, паря над правым плечом, с воодушевлением, выстраивал в ее сознании, нечто авантюрное, позволяющее порушить неприемлемость внезапного знакомства.
– Ну, Василий Егорыч, не подкачай!
Старушка, проходя мимо, достала из сумочки платок. Мой напарник, невзначай, аккуратно вытолкнул вместе с платочком, небольшой клочок бумаги.
– Егорыч! ДАВАЙ!
Я активизировал весь спящий в дедушке тостестерон.
Мгновенно прокрутил в его воображении корриду.
Потом, одну за другой, несколько романтических сцен.
Деда схватил столбняк.
Бумажка лежала на земле.
Старушка уходила.