— Заказное письмо.
Рывком разорвал конверт. Вылез острый угол фотографии. Удивленно всмотрелся. Роман стоял перед развернутым Знаменем. Подпись без очков разобрать не смог. Без сомнения, сын служил хорошо и удостоен поощрения. Огрубевшими пальцами вытащил второй снимок.
— Капитан! — громко вскрикнул от удивления, не в силах справиться с волнением. Прижал фотоснимок к груди. — Капитан! — Не удержался и погладил глянцевую бумагу.
Много раз он уже убеждался, что жизнь полна неожиданностей. Первый раз его отыскала медаль «За отвагу», а потом орден, а сейчас фотография дорогого для него человека — Героя Советского Союза.
— Луговой! — вспомнилась давно забытая фамилия капитана. Почувствовал, как повлажнели глаза и по щекам потекли слезы.
— Иван Данилович, новый орден получаешь? — спросил кто-то из мужиков, стараясь из-за плеча разглядеть фотографию.
— Не в орденах счастье! Почти через три десятка лет дорогой человек отыскался… Генерал-лейтенант. А как вышло, не могу понять. Мой Роман рядом стоит. Чудеса!
Письмо от Романа с фотографиями взволновало Ивана Даниловича Сироткина, и он надолго потерял душевное спокойствие. И хотя давно уже нет войны и мирная жизнь ставит перед ним совсем иные проблемы, с большими и малыми заботами отца солдата и бригадира строителей, — с годами войны он связан крепко. Те годы, становясь далекой историей, тем не менее приковывали его к себе.
Картины войны не отпускали фронтовика, вставали перед глазами одна другой страшнее. Иногда он принимался перечислять по именам и фамилиям своих боевых товарищей: солдат, сержантов, старшин, младших лейтенантов, лейтенантов и капитанов — и сбивался со счета — всех не упомнишь. С одними он знакомился на пересыльных пунктах, с другими прощался в медсанбатах, а кое-кого и хоронил…
Он отлично помнил ту вторую встречу с Луговым в апреле 1945 года. «Вот что, старшина, выбирай самых надежных ребят из твоего взвода. Будете охранять автостраду… Мы аэродром решили устроить на автостраде», — сказал тогда капитан Луговой.
Как все это было давно! Он старался тогда неотлучно находиться около капитана Лугового, с большим вниманием выполнял каждое его приказание.
Ивану Сироткину особенно нравилась оживленная суета перед боевыми вылетами. Первыми к стоянке самолетов приходили механики и техники. Начинали работать в темноте, тщательно прикрыв электрические лампы брезентами. Тишину рассвета разрывал гулкий звук прогреваемых моторов.
Всходило солнце. Наступало время выезжать тяжелым машинам и перегораживать автостраду. Солдаты охраны ставили фанерные щиты: «Мины!», «Объезд!». Больше всего нравилось Сироткину смотреть на работающего механика старшину-сверхсрочника Михаила Потаповича.
«Скажи ты, как бывает, — удивился Топтыгин. — Выходит, мы с тобой снова встретились под Берлином!»
Неторопливо направлялся на дежурство стартовый наряд. Впереди шагал высокий боец, а за ним семенила толстая фельдшерица с санитарной сумкой. Боец нес телефонный аппарат, за голенищем сапога белые флажки для сигнализации. Флажками он действовал как заправский фокусник в цирке. Поднимет руку с флажком вверх — запрещаю вылетать, выкинет вперед — счастливого пути, два флажка, перекрещенные между собой, — запрещаю посадку.
Боец вытянул вперед руку и показал на выколотый бетон в полосе. Помедлил и сказал:
«Видел, фашистский минер тыкал, а мину так и не поставил. Кишка слаба!»
«Думаешь, работа минера?»
«Точно. — Боец кивнул в сторону серого полотна дороги: — Ты глаза разуй. Черные кляксы приметил?»
«К чему говоришь, не пойму».
«Пораскинь мозгами. Фашистский минер хотел поставить мины против наших Т-34, а не вышло. Наступил трудный момент и для наших войск: из котбусских лесов вырвалась окруженная группировка фашистов на бронетранспортерах и танках. Кинулись наши минеры ставить мины на автостраде, тоже не могли осилить бетон. Помог один умелец. Раскрасил дорогу. Танкист много в прорезь не увидит!»
«Обзор плохой, — согласился он тогда. — Накатался я на танках досыта, знаю».
«Минер оказался смекалистый. Дорогу разрисовал, а вдоль дороги подарочки повтыкал. Посчитай, сколько фашистов подловил. Около нас «тигр» накрылся, амбец, да еще бронетранспортер, а под леском две машины в щепки. Минеру сообразительность помогла. Без смекалки не повоюешь. Ты, пограничник, свою зеленую фуражку тоже со смыслом носишь. Я сразу догадался: на границу хочешь вернуться! Скажешь, не так я говорю?» — Он улыбнулся, глядя на Сироткина.