И вдруг до его слуха донесся далекий всплеск, который нарастал молниеносно. Волны глухо хлопали где-то совсем рядом, как широкие доски под напором порывистого ветра. В самый последний момент он вспомнил о своем спасательном жилете. Судорожно разгладил его рукой и, прикусив зубами короткую резиновую трубку, надул его.
Море обдало нестерпимым холодом, веером брызг. Кузовлев успел перевеситься и упал вниз головой, как настоящий ныряльщик. Стальной шлем смягчил удар, но от сотрясения заныла рана. «Парашют», — лихорадочно подумал он и четко представил все необходимые действия. «Парашют надо отстегнуть. Он топит», — вспомнил он советы инструктора. И тут же скрылся под водой. Затем отыскал на комбинезоне стальной замок и расстегнул его, сбрасывая с плеч лямки. Освободившись от тяжести парашюта, вынырнул на поверхность, шумно заглатывая открытым ртом воздух. Высокая волна подняла его на гребень и тут же швырнула вниз. Он взмахнул рукой, чтобы удержаться на поверхности, но удар пришелся по мягкой резине.
— Лодка! — закричал он от радости.
Резиновая лодка прыгала перед ним на волне, тяжело хлопая широким днищем. Баллончик со сжатым воздухом вовремя надул ее круглые обводы, и она приобрела плавучесть. Летчик ухватился за ускользающий борт, стараясь подтянуть лодку к себе. Она вертелась перед ним, как необъезженный конь: взлетала вверх, бросалась в стороны и упруго вырывалась. Для него перестал существовать мир, и все мысли сосредоточились на борьбе за лодку, но она не сдавалась. Кузовлеву несколько раз удавалось подтянуть ее к себе, но стоило только привалиться к борту, как она стремительно отскакивала. Он снова и снова повторял попытки, придумывал новые способы, но успеха не добивался. Один раз ему удалось вползти на край, но сильная волна снова показала свой норов: сбросила его и перевернула лодку. Захватит лодку — спасен! Потеряет — погиб! Разгоряченный борьбой, он пока не ощущал холода, но пальцы рук уже теряли обычную подвижность.
— Врешь, не вырвешься! — приговаривал летчик, стараясь грудью прижаться к высокому борту, уползающему от него в сторону. — Врешь, не сдамся!
Лодка взлетела на волну, и он сразу потерял ее в темноте. Лихорадочно заколотил руками по воде, вертясь по сторонам. Первый раз настоящий испуг парализовал его действия. Волны ожесточенно били, захлестывали водой. Он слизывал пересохшим языком соленые капли, не чувствуя вкуса.
— Врешь, не сдамся! — Он с прежней силой принялся колотить руками по воде, чтобы удержаться. Иногда высокие волны накрывали его с головой, но он снова выныривал, тяжело и жадно дыша.
Неожиданно он услышал сильный хлопок. Это был удар лодки, он в этом не сомневался. Она была где-то рядом. Он бросился в сторону донесшегося звука, бешено загребая руками. И вот пальцы правой руки царапнули по скользкой резине. Большей радости, пожалуй, Кузовлев не испытывал еще в своей жизни. Он с силой послал тело вперед и правой рукой намертво ухватил резину. Пальцы, как тиски, промяли круглый борт и закостенели. Никакая сила не смогла бы их расцепить, как замкнутую скобу замка.
— Врешь, не вырвешься! — шептал летчик, чувствуя, что силы покидают его. Держаться на воде становилось все труднее и труднее. Мокрый комбинезон, высотные ботинки тянули ко дну, топили. — Ну, кто из нас сильнее? — Он выкрикивал слова, не вникая в их смысл, возбужденный борьбой с лодкой. — Кто из нас сильнее?
Но напрасно Кузовлев считал, что выиграл борьбу. Море было против него. Волны словно сговорились утопить. Наскакивали с разных сторон, били в плечи, накрывали ледяными валами, вырывали лодку. Несколько минут назад он сносил сыпавшиеся на него удары, словно не замечая их, но теперь, ослабев, все чаще уходил с головой под воду и давно бы утонул, но лодка выдергивала его на поверхность.
— Не сдамся! Посмотрим, кто из нас сильнее! — Кричать он уже не мог, а лишь хрипел простуженным голосом, теряя последние силы. Изредка подгребал левой рукой, тоскливо вглядываясь в беспросветную тьму. Случайно обратил внимание на гребни волн. На них прыгали отраженные звезды. Как разноцветные камешки, они перекатывались перед ним. Он чуть поднял голову и посмотрел на небо, в бескрайнюю черноту. Узнал знакомые созвездия. Сердце тоскливо сжалось. Ему показалось, что настал момент прощаться с жизнью. Но тут же, испугавшись минутной слабости, он яростно, как клятву, зашептал:
— Врешь, не сдамся! Не сдамся!
Дальнейшие впечатления дня перемешались у него в самую невозможную мозаику, точно его несло куда-то вихрем. Где сон, где явь — разобрать было трудно. Показалось, что слышит голос генерала Лугового: