Кузовлев почувствовал, что его обдало жаром. Только бы его смятения не заметил Захарушкин. И он снова заставил себя думать об обычных делах.
Лейтенант обернулся. Перед ним стоял по стойке «смирно» механик в черном комбинезоне.
— Спасибо! — сказал он механику самолета.
С этой секунды все его мысли сосредоточились на предстоящем полете. Он не слышал напутственных слов Захарушкина, хотя и помахал ему рукой. Проверяющий майор Карабанов — строг, хотя далек от мелочных придирок в воздухе. Требует одного — полной отдачи и никакого лишнего действия. Ветер с моря бил в левую щеку, и летчик отметил это на ходу, представив, как ему надо провести взлет, а потом посадку. И он снова подумал о Захарушкине, который болтал о чем угодно, но ничего не рассказал о новой полосе. Кузовлеву приятно было смотреть на самолет — остро вытянутый нос, усеченные, короткие крылья. Первая кабина его, а чуть выше — майора Карабанова.
Напротив спарки Кузовлева остановился незнакомый летчик в рыжей потертой куртке с темными пятнами. Тень от козырька падала на глаза. На скулах давние следы от мороза.
— Майор Румянцев, — представился подошедший. — Командир улетевшей эскадрильи. — Хитровато улыбнулся: — Илья Муромец! Извините, товарищ лейтенант, вы прибыли сюда пароходом?
— Так точно, товарищ майор!
— Не укачивало?
Кузовлев удивленно смотрел на майора, не зная, всерьез его спрашивал тот или за этим вопросом последует какой-то розыгрыш.
Майор сам, видно, догадался, что его вопрос вызвал недоумение. Смущенно улыбаясь, пояснил:
— Понимаете, товарищ лейтенант, моя жена боится моря.
— Ничего, ничего! — успокоил майора Кузовлев. — Скажите жене, что ничего страшного. Пусть плывет смело. Пароход хороший. — Он хотел было спросить Румянцева, не жалко ли ему расставаться с товарищами, но постеснялся. Видно по всему, что Север не балует.
— Мне придется летать над морем. Трудно это? — в свою очередь спросил майора Кузовлев заинтересованно.
Тот ответил не сразу. И эта пауза была красноречивее всяких слов.
— Легких полетов у летчиков нет вообще. А особенно здесь. Готовьте себя к трудностям. Вы их и сами видите. Летать будете «в сложняке», как говорят наши пилоты.
Рассказывая о полетах на Севере, Румянцев не пугал, но и не скрывал жестокой правды.
— Надо привыкать ко всему. За день может произойти сто перемен. «Вылетел летом, а садиться приходится зимой», — невесело шутили пилоты. А то нагонит с моря туман или снежные заряды, тогда выхода нет — надо уходить на запасной аэродром, чтобы переждать непогоду. — Комэск говорил с подкупающей простотой и откровенно. — Я вас не запугал? Сказать по правде, Север притягивает и даже уезжать не хочется. Есть такой северный микроб. Если вы им заразились — не сразу излечитесь. Много прожито, и все стало родным: небо, море и тундра с Черными скалами. Мой совет: Севера не бояться, я бы хотел сейчас быть на вашем месте. Но жить здесь и летать трудно — никто не скрывает. Но привыкайте. Не чувствуйте себя пассажиром, ждущим поезда. Тогда — пропали. Работа не будет ладиться, полеты перестанут радовать. А ведь у вас такие машины!.. Желаю вам успеха!
Комэск имел право давать советы. За время жизни на Севере чего только он не пережил. Однажды во время сильной грозы чудом спасся сам и спас машину. Да разве это один такой случай? Приходилось сажать истребитель и в снежный заряд, когда фонарь забивало хлопьями мокрого снега.
Кузовлев быстро забрался по стремянке в кабину истребителя.
Стоило чуть тронуть ручку управления, и к нему вернулась былая уверенность. Прошуршав, тяги привели в движение элероны. В полете он никогда не слышал этого звука, который рождался от движения дюралевых трубок и множества больших и маленьких подшипников.
Летчик еще плотнее вжался в сиденье. Положил ноги на педали. Легкий толчок — и послушно заходил руль поворота. Остался доволен и последней проверкой многочисленных приборов. Они глазасто смотрели на него со всех сторон, подсвеченные лампочками. Память автоматически подсказывала, что надо делать и в какой последовательности. В полете Кузовлеву не придется рассчитывать на помощь, хотя проверяющий будет во второй кабине, за его спиной. Молчаливый и требовательный, строго контролируя каждое движение летчика от взлета до посадки. Может неожиданно поставить и трудную задачу по технике пилотирования.
Кузовлев был доволен проверкой спарки. Теперь дело за комэском. Лейтенант вылез из кабины и осмотрелся. Майор Карабанов всегда отличался точностью. Вот он мчится уже на своем зеленом газике.