Вдруг он остановился. Нельзя ему возвращаться на заставу без винтовки. Что он скажет лейтенанту Мореву? Он его всегда ставил в пример другим и обещал сделать пулеметчиком.
Так и не найдя винтовку, Сироткин, крадучись, вышел из лесу. Тянуло гарью. Он посмотрел вокруг и обомлел: повсюду торчали обгоревшие печные трубы и груды красного кирпича — это все, что осталось от недавней пограничной заставы.
Сироткин опустился на землю. Лежа в высокой траве, смотрел на пожарище. Горько было не только от дыма, но и от всего происходящего. Иногда налетевший ветер поднимал золу и засыпал глаза, которые и так разъедало от слез. С детских лет Сироткин знал, что нет страшнее пожара. Однажды после грозы в деревне загорелись дома. Около правления колхоза загудел колокол. В панике, причитая, бегали женщины. Мужики растянулись цепочкой от колодца и передавали друг другу ведра с водой.
Громкий винтовочный выстрел, как удар пастушечьего кнута, раздался рядом. Пуля срезала с куста лист.
«Завысил прицел», — подумал Сироткин, испуганно втягивая голову в плечи. Приглядевшись, он заметил в траве зеленую тулью фуражки.
— Не стреляй… свой я… Повара не забыл?
— Ферапонт Кондратьевич?
— Памятливый. — Повар, перемазанный сажей, с ввалившимися глазами, вылез из своего укрытия и медленно направился к Сироткину, крепко держа винтовку. — Узнал?
— А где наши?
— Три дня держались. Отступили…
— Какое сегодня число? — Сироткин силился подсчитать прошедшие дни в этом хаосе событий.
— Четверг. Двадцать шестое июня, — задумчиво сказал повар, шевеля толстыми губами. — Если не сбился, правильно. А винтовку куда дел?
— Снаряд рядом разорвался — вышибло.
— Держи мою.
— Куда пойдем?
— Кто знает. Два дня кряду слышал стрельбу, а сегодня ночью затихла. Мы с тобой, Сироткин, позади остались. В плену не в плену, а почти у немцев.
— Найдем своих, будем сражаться!
Тяжелый гул обрушился на лес, заставу. Низко над кронами деревьев на восток проплыли четырехмоторные бомбардировщики.
— Наших летят бомбить, — хмуро сказал повар. Стал собираться: — Пора нам, Сироткин. К своим надо пробиваться!
Иван Сироткин чувствовал себя плохо. Самые простые решения давались ему с трудом, заставляли сильно напрягаться. Дойдя до просеки, пограничники последний раз посмотрели на сожженную заставу. Перед леском двумя рядами стояли березовые кресты. На каждом солдатские каски.
— Видишь, сколько немцев полегло… Не сосчитать крестов. А дальше больше будет, — ожесточенно сказал повар.
Перед сваленным телеграфным столбом повар остановился. Потрогал рукой лежащие струны проводов.
— Чистая работа. Одна граната — и нет столба.
Он поднял медный провод и смотал в круг.
Они двигались вдоль дороги, прижимаясь ближе к кустам и деревьям.
— Скоро мост через Рату, — сказал повар. — Я ездил в Раву-Русскую на склад за продуктами. Торопиться нам не след. Подождем ночи.
Когда расположились в кустах, повар нарезал колбасу, открыл банку консервов.
— Малость перекусим и — в путь. Солдату первое дело — харч, второе — курнуть.
Сироткин без всякого вкуса жевал хлеб с колбасой, равнодушно доставал ложкой из круглой банки рыбу в маринаде. Голова по-прежнему гудела, и ему казалось, что звук шел от телеграфных проводов. Он торопливо поднялся и зашагал в сторону.
— Иван, что с тобой? — испуганно спросил Ферапонт Кондратьевич, догоняя.
— Не пойму… Голова — котел…
— Пройдет. — Ферапонт Кондратьевич прислушался: — Ишь, жмет мотоциклист. — Озабоченно оглядел дорогу. — Похоже, в Раву мчится… Точно, точно, сюда прет. — Повар поднял винтовку и клацнул затвором. — Торопись, торопись! — Принялся раскручивать медную проволоку. — Как по своей земле раскатывает. — Закрепил свободный конец проволоки за куст и не спеша перешел через дорогу. — Вот так понадежнее будет. Редкий заяц от петли уйдет, если ее аккуратно поставить!
Немецкий мотоциклист ударился грудью о натянутую проволоку и вылетел из седла. Тяжелая машина еще немного проползла по дороге, гремя мотором, и, заглохнув, ткнулась в кювет.
Ферапонт Кондратьевич победно смотрел на лежащего немца.
Подбежал к нему и подергал за руку.
— Готов! — сказал он громко.
— Красноармейцы! — раздался приглушенный голос из леса. — Вы из какого полка?
— Пограничники, — глухо отозвался повар и торопливо прыгнул в кювет.
— С какой заставы?
— С моревской.
— Я старший политрук Елкин.