Выбрать главу

Сироткин старался не выпускать из виду командира роты и бежал рядом с ним. Из-за поворота выскочил немецкий солдат, вскинул автомат. Сироткин успел сбить плечом командира роты и полоснул из пулемета, но автоматная очередь ударила по ногам, и Иван Сироткин упал…

На исходе короткой ночи санитары подобрали Сироткина.

— Пить!.. — попросил он жалобно.

— Потерпи немного, — сказал добродушный санитар с брезентовой сумкой на плече. — Торопиться надо… А то машина уйдет в медсанбат…

— Лейтенанта нашли?

— В окопе тебя одного подобрали.

— Рота где?

— Далеко теперь, — сказал второй санитар…

К гимнастерке Иван Сироткин старательно пришил черными нитками две нашивки за ранения — тяжелое и легкое. А потом, надев новую шинель, снова почувствовал себя бойцом. Последний раз прощально посмотрел на ворота саратовского эвакогоспиталя и, чуть подтягивая правую ногу, побрел не торопясь на железнодорожную станцию, где находился пересыльный пункт.

В запасном полку он старался не выдавать свою хромоту, но после маршей и особенно к перемене погоды сросшиеся кости голени болели просто нестерпимо. Несмотря на свои страдания, он был доволен, что ловко провел медицинскую комиссию и ее председателя — старичка хирурга, который, как все глухие, при разговоре громко кричал и казался раненым очень злым и вредным человеком.

Сироткина решили комиссовать по тяжелому ранению, но он, услышав приговор, разволновался, отбросил палку в сторону и громко крикнул:

— Хотите, спляшу? Назначайте любое испытание. Я здоров! Вы поймите, я здоров! Отправляйте на передовую. Мне воевать надо. Я еще с фашистами не рассчитался.

— Успокойся, Сироткин, — выводя его в коридор, тихо сказал хирург. — Все обойдется. Подожди.

И тогда-то Сироткин внимательно всмотрелся в лицо врача. И увидел его набухшие веки, черноту под глазами, дряблую шею и синие веревки вен на худых руках. Стало жаль старого, усталого человека, который по возрасту годился ему в отцы.

Врач неожиданно шагнул к раненому и, взяв его за руку, сказал:

— Сына у меня убили в Сталинграде… Юру, Юрочку…

Больше они ни о чем не говорили.

Документы Сироткина хирург подписал.

…Глухой ноябрьской ночью на далеком разъезде выгружался 45-й запасной стрелковый полк. Последние часы воинский эшелон медленно тащился по голой степи, словно заблудился между низким облачным небом и черной землей. Незадолго до остановки паровоза повалил густой снег, и сразу все кругом преобразилось и посветлело.

Красноармейцы прыгали из высоких теплушек в мягкий снег, утаптывали его сапогами и валенками, пробивали глубокие дорожки. После теплого вагона, где пылала раскаленная «буржуйка», Сироткин никак не мог согреться, и десятиградусный мороз казался ему просто лютым.

Мимо первого вагона, в котором ехал Сироткин, один за другим торопливо пробежали командиры батальонов и рот к теплому паровозу. При скупых отблесках красного огня, бьющего из поддувала, начали рассматривать карты.

— Замерз? — спросил у Сироткина высокий сибиряк в теплом полушубке.

— Есть малость.

— Подходи ближе к паровозу. Согреешься.

Какой-то находчивый боец вытащил из теплушки доски, быстро их переколол. Стучал кресалом по кремню, пытаясь поджечь лучинки.

— Теплинка кстати, — сказал, потирая озябшие руки, Сироткин, не спуская глаз с досок.

Красноармейцу на помощь пришли товарищи, они собирали и подкидывали в костер обрывки газет, ружейные протирки.

— Костер не разводить! — крикнул старшина и принялся валенками расшвыривать доски.

— Стройся, первый взвод! — раздался раскатистый голос сибиряка, и, как эхо, эта команда покатилась дальше…

— Полк! Становись!.. — закричал охрипшим голосом худой, жилистый подполковник, раненный в шею. Голова его лежала на плече, будто он к чему-то прислушивался. — Командиры батальонов, проверку проведете на правом берегу Волги.

За три дня долгого пути в теплушках красноармейцы высказывали разные догадки и предположения, куда их отправят, называли знакомые фронты. Но оказалось, привезли в Сталинград.

Первый батальон построился, и бойцы шагнули в степь. Сразу же за эшелоном ударил сильный ветер, сшибая с ног. Сироткин с трудом поспевал за товарищами. Правая нога отяжелела, и он скоро сбился с мерного шага, стал отставать, мешая идущим сзади шеренгам.