— На полосу! — отрывисто бросил Карабанов, торопливо сбегая по крутой лестнице. Очень хотелось первым встретить приземлившегося летчика и пожать ему руку. Потом майора засыплют хвалебными словами, а может быть, передадут из штаба благодарность от командующего. Все это будет обязательно, но он, руководитель полетами, должен раньше всех дать свою оценку. Карабанов, по натуре сухой человек, за эти несколько минут словно переродился, и горячее сердечное тепло захлестнуло его. Его собственные полеты здесь, на Севере, ровно ничего не значили по сравнению с сегодняшним подвигом Румянцева. Летчик имел право сто раз катапультироваться, чтобы не подвергать себя смертельной опасности, но сберег машину, как хорошего и надежного товарища…
В этот момент Карабанов, размечтавшись, подумал, что хорошо бы дожить до того дня, когда прославится какой-нибудь летчик из его эскадрильи. В чем секрет успеха майора Румянцева? Что помогло ему отлично провести полет в трудных условиях? Машины у них совершенно одинаковые, с одного и того же завода, — сверхзвуковые всепогодные. Он, летчик первого класса майор Карабанов, уже год летает на этих машинах, а майор Румянцев за короткий срок сумел открыть в истребителе секрет новых скоростей и дальности полета. Не зазорно будет все выспросить у Румянцева, чтобы его опыт передать своим молодым офицерам, да и самому есть чему поучиться!
Майор Румянцев резко откинул фонарь и выглянул из кабины. Рывком сдернул с головы гермошлем и, обтирая потное лицо и не замечая секущего дождя, наслаждался полным покоем. Весь полет провел в облаках, в крайнем напряжении всех сил.
С разных сторон подлетели к истребителю служебные машины и автобусы. Майор Румянцев попал в объятия друзей, каждому он старался выразить свою благодарность за сочувствие в трудную минуту.
— Здравствуй, здравствуй, — говорил, крепко тиская в объятиях летчика, полковник Здатченко. — Передали на КП: в воздухе майор Румянцев, а я никак не пойму, кто такой? Мой знакомый майор Румянцев улетел на учения. Решил, однофамилец объявился.
— Учение пришлось отложить. — Румянцев озадаченно взъерошил волосы. — Командующий соблазнил меня. Летчика, как цыгана, всегда можно купить. Первому — пообещай новый истребитель, а второму — коня. Остался еще пока на Севере. Не вам одним на новых птичках летать. Ключ нашей эскадрильи не потеряли от неба? — Он в упор посмотрел на стоящего в толпе Кузовлева.
— Ключ в надежных руках, не беспокойтесь, — твердо ответил летчик. — Командир полка подтвердит.
— Тянул, братцы, при нулях, — начал рассказывать Румянцев, поглядывая на собравшихся. — Ни в первом баке нет керосина, ни во втором. Все сжег. Хотел уже из своей зажигалки дозаправиться… На «сове» же летели хулиганы. Иначе их не назовешь. Шарахались из стороны в сторону, как чумовые, чтобы меня подразнить, и ставили радиопомехи. — Майор старался шутить, но офицеры понимали: там, в воздухе, ему было не до шуток. Они с полуслова представляли всю сложность ситуации.
Кузовлев слушал рассказ и мысленно задавал себе вопросы: «А как я повел бы себя, окажись в подобной ситуации, хватит ли у меня выдержки и мастерства для такого полета?» И он недовольно посмотрел на Захарушкина, словно боялся, что тот подведет его. Особенно остро чувствуя свою значимость перед заступлением в дежурное звено на долгую ночь, Кузовлев тщательно готовился к выполнению задания. Как эстафету от старшего по званию, он повторял про себя слова присяги — до конца выполнить долг перед Родиной.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ
В конференц-зале штаба проходил разбор летно-тактического учения. По стенам были развешаны многочисленные карты и схемы воздушных боев двух действующих сторон. Победители и побежденные сидели вместе за одним столом. Перед командирами полков с разбором учения выступал генерал-лейтенант Луговой. Время от времени он поглядывал на полковника Здатченко, не понимая, почему тот нахмурился, когда за умелые действия летчикам и техникам полка он объявил благодарность. «Что-то, видимо, не удовлетворяло его. Стремление к совершенствованию — отличное качество бойца», — подумал Луговой.
— Товарищи офицеры, — тихо, но внушительно говорил генерал. — Современный бой протекает в сложных условиях. Учения показали, что, чем больше у командиров и летного состава разработано типовых вариантов ведения боя, чем лучше отработано взаимодействие экипажей, тем прочнее морально-психологическая закалка воздушных воинов. Это показал опыт Великой Отечественной войны. Именно тогда, во время разработки и анализа многих проведенных боев, родилась знаменитая формула Покрышкина: «Высота — скорость — маневр — огонь». Моделирование тактики ведения воздушного боя обязательно принесет успех наиболее грамотным и подготовленным летчикам. Мой первый командир полка Сидоренко постоянно учил: «Когда знаешь противника — легче его бить в бою…»