Прикрытие заговорщиков: они якобы снимают документальный фильм об Америке. Простофиля — режиссер, Ли — оператор, Одри — автор сценария, мисс Лонгридж — директор, а дядюшка Матэ охраняет студию. Это и вправду документальный фильм об Америке. В нем звучат песни: "Звездно-полосатое знамя", "Америка я тебя люблю", "От моря до моря", "Не запирай меня", "Дом вблизи", "Долина красной реки".
Роджерс встречает съемочную группу в "О'Кей коррале" в Томбстоуне. У него возникает интуитивное подозрение. Но проверка показывает, что никаких политических связей нет и он теряет след.
Пока заговорщики перемещаются от одной съемочной площадки к другой, происходят несчастные случаи.
В заброшенном придорожном кафе Одри насилует молодого матроса, угрожая пистолетом, а Ли бесстрастно снимает сцену.
ОДРИ: Ладно, снято… (он поворачивается к матросу). Можешь одеться… А теперь посмотрим умеешь ли ты быстро бегать.
Матрос несется как кролик и добегает до вершины холма в пятидесяти ярдах. Дядюшка Матэ прицеливается и стреляет. Дядюшка Матэ может сшибить стервятника в воздухе из своей сорокачетверки.
Мисс Лонгридж насилует двух девушек, голосовавших на дороге. Потом голая убивает их бейсбольной битой.
Они останавливаются на заправке и сигналят. Никто не выходит, и тогда Джонс решает сам заправить бак. В этот момент из боковой двери выходит владелец заправки, шериф-убийца негров с шестью засечками на стволе.
ШЕРИФ: Ну-ка отойди от насоса, парень.
ДЖОНС: Разбежался, босс (он обливает шерифа бензином и поджигает).
Джонс, сидящий на игле, оставляет за собой кучу мертвых аптекарей.
Только под угрозой пистолета Одри решает не насиловать отряд бойскаутов.
Дядюшка Матэ сбивает военный вертолет.
Простофиля предостерегает нетерпеливых компаньонов.
ПРОСТОФИЛЯ: Вы слишком разошлись. Мы наследили, как стадо слонов.
Их останавливают трое полицейских, они не верят легенде о съемках, хотя Простофиля пытается заговорить им зубы.
ПОЛИЦЕЙСКИЙ: Мы разберемся кто вы тут такие.
Простофиля опускает руки и кивает дядюшке Матэ.
ДЯДЮШКА МАТЭ: Я покажу вам кто мы такие сеньоры. (Убивает их тремя выстрелами).
ПРОСТОФИЛЯ (вылезая из машины): Нет вы только посмотрите. Три дохлых копа и у каждого дырка между глаз. Смешно хахаха но и чертовски необычно.
Они запихивают полицейских в машину поджигают ее и сбрасывают с утеса.
Всплывает схема… мертвые аптекари. Пилот вертолета убит пулей 44-го калибра… Полный подозрений Роджерс проводит вскрытие трех полицейских найденных в сгоревшей машине. Все убиты выстрелом в голову крупнокалиберными пулями… голые тела двух девушек найдены под железнодорожным мостом их головы смяты в кашу… юный матрос убит пуля 44 калибра попала ему в спину… надо бы его тоже выкопать… недавнее изнасилование… Приходят новые донесения… Нападение на правительственный склад… украдены запасы одноразовых шприцев… Негры, пуэрториканцы, китайцы, лесбиянки и педерасты толпами покидают Восточное побережье. Внезапно его поражает словно ударом молнии… КОМПАНИЯ ДОКУМЕНТАЛЬНЫХ ФИЛЬМОВ.
17 сентября. Штормовое предупреждение. Кинокомпания в старом заброшенном поместье воссоздает сцену 1920-х годов. На съемочной площадке Палм-Бич. Минуты до взрыва… Поднимается ветер.
Простофиля выходит на балкон и смотрит, как молы рассыпаются под напором волн.
ПРОСТОФИЛЯ: Вот это да!
Роджерс врывается в управление полиции Вест Палм-Бич.
РОДЖЕРС: ФБР. Мне нужно позвонить.
Он отдает приказы всем полицейским силам Палм-Бич и Вест-Палм-Бич. Воют сирены автомобили несутся по пронизанным ветром улицам. Все деревья сметены. Машина набитая легавыми поражена током высоковольтного провода. Они мчатся по заросшей сорняками аллее и окружают дом. Их силы превосходят заговорщиков десять к одному но у тех базуки, гранатометы, автоматы и бомбы с фосгеном. Начинается битва ураган набирает силу. Когда прибывают армия и ВМФ все мертвы. Рука Простофили в нескольких дюймах от пускового рычага.
ПЯТИЗВЕЗДНЫЙ ГЕНЕРАЛ: Слава Богу, успели. (Оглядывает мертвых копов). И слава Богу, что есть такие люди (приказывает горнисту играть отбой).
В следующей сцене обдолбанный водитель бензовоза на предельной скорости за ним ураган. Он распевает "Боевой гимн республики".
МЕЧОМ ПОСЫЛАЯ МОЛНИИ
ГОСПОДЬ СПУСКАЕТСЯ С НЕБА
ОН ПОПИРАЕТ ПАЖИТИ
ГДЕ ЗРЕЮТ ГРОЗДЬЯ ГНЕВА
ТРУБНЫЙ ЗОВ РАЗДАЕТСЯ
СОЗЫВАЯ НА БИТВУ
Он врезается в поезд. Раскаленные добела цилиндры с бензином взрываются. По разорванному серебристому небу ураган несет на север кучерявые облака нервно-паралитического газа.
Фильм завешается мелодией "Звездно-полосатого знамени" играющей мягко в минорном ключе, на экране — панорама мертвых городов перемежающаяся крупными планами в «Телстаре». Камера все дальше и дальше музыка слабеет. В последних кадрах призрачные лица заговорщиков на фоне мерцающего пустынного неба. Заговорщики машут руками и улыбаются.
Явление краснозадого совершенства
Суббота 24 августа 1968: Прибыл в аэропорт О'Хара, Чикаго. Впервые за 26 лет. Последний раз был в Чикаго во время войны, когда работал дезинсектором.
— Дезинсектор. У вас есть клопы, мадам?
— Орудие вашего ремесла, — произнес таможенник, щупая мой кассетный магнитофон.
По дороге из аэропорта пустые улицы газеты подхваченные ветром город-призрак. Забастовка таксистов забастовка водителей автобусов но ощущение что здесь нет ни души не только от этого. Приехал в отель «Шератон», встретился с Жаном Жене. Он в старых вельветовых брюках без пиджака и галстука. Подкупающая прямота, производящая впечатление на всех, с кем бы он ни говорил.
Воскресенье 25 августа: поехали в аэропорт, куда должен прибыть Маккарти. Примерно пятнадцать тысяч человек собрались его приветствовать в основном молодежь. На удивление мало полиции. Сцена трогательная но не самая впечатляющая особенно на фоне последующих событий.
Понедельник, 26 августа. Утро провели в Линкольн-парке, общаясь с йиппи. Жан Жене сказал все что думает об Америке и Чикаго.
— Мечтаю, чтобы этот город поскорее сгнил. Мечтаю, чтобы опустевшие улицы заросли сорняками.
Может, долго ждать не придется. Всюду полицейские в синих шлемах и черных зеркальных очках напряженные и угрюмые. Один из них подкатывает ко мне, когда я записываю, и говорит: "Зря тратите кинопленку".
Разумеется, по звуковой дорожке можно восстановить изображение, так что магнитофон немногим отличается от камеры.
Другой вещает мне прямо в ухо:
— И они еще говорят о жестокости. Да что они видели!
Легавые знают, что в этом шоу у них главная роль и они еще сыграют ее в "Хилтоне".
Вечер понедельника в конференц-зале. Брусчатка улиц запах угольного газа и скотного двора. Негде припарковаться. Выбегают какие-то люди вопя:
— Здесь нельзя парковать! Я вызову полицию! Они отволокут машину!
Минуем бесчисленные полицейские кордоны показываем пропуска, наконец пробиваемся внутрь. Жестяной привкус ярмарок и грошовых аркад без аттракционов. Зазывалы на месте но нет уродов нет цирковых номеров нет американских горок.
Вверх к Линкольн-парку где полицейские бесстрастно лупят дубинками йиппи репортеров и зевак. В конце концов, невинных зевак не бывает. Чего они сюда пришли? Худший человеческий грех — родиться.
Вторник 27 августа: все говорят только о йиппи. Мне уже осточертела конференция несмешной фарс с колючей проволокой и легавыми повсюду довольно ерунды.
Жан Жене говорит: "Пора писателям поддержать молодежное восстание не только словами, но и делом".
Пора каждому писателю отвечать за свои слова.
Линкольн-парк вечер вторника: йиппи собрались в центре парка. Костры, крест, демонстранты поют "Боевой гимн республики".
Мечом посылая молнии Господь спускается с неба.
— Намочи платок и прижми к лицу… Не три глаза.
Он попирает пажити где зреют гроздья гнева.
— Не паникуй сиди на месте.
Трубный зов раздается, созывая на битву.