– Ни в коей мере. Машина всего лишь тело. А вот душой ее, оживляющим ее принципом вы, профессор, разглядывая это тело, завладеть никак не сможете.
– Безусловно. Но даже и ее механизм представляется творением великого мастера, большого, я бы позволил себе заметить, знатока своего дела. – Некоторое время Челленджер расхаживал вокруг машины, трогал и щупал руками отдельные ее части. После чего он вновь поместил свое громоздкое туловище на стул с электроизоляцией.
– Не угодно ли вам совершить еще одну экскурсию в пространство? – удивился изобретатель.
– Позже, пожалуй, позже. Между прочим, тут у вас, – вы, наверное, знаете об этом, – имеется небольшая утечка электричества. Я, сидя здесь, отчетливо ощущаю, как через меня проходит слабый ток.
– Не может этого быть. Стул тщательно изолирован.
– Но уверяю вас, я чувствую контакт с электричеством, – Челленджер спустился с насеста наземь.
Изобретатель поспешил занять его место.
– Я ничего не чувствую, – заявил он.
– А разве нет дрожи внизу позвоночника?
– Нет, сэр, я ничего не чувствую.
Тут последовал резкий щелчок, и Немор исчез. В изумлении я воззрился на Челленджера:
– Силы небесные! Вы трогали машину, профессор!
Он милостиво улыбнулся мне с видом легкого недоумения.
– Вот так так! Вероятно, я нечаянно дотронулся до ручки управления, – сказал он. – Да, вот именно так и происходят несчастные случаи, а все из-за того, что эта модель слишком грубо сделана. Такой рычаг следовало бы снабдить предохранителем.
– Он стоит на цифре три. Эта отметка указывает на дезинтеграцию.
– Да, я это видел, когда опыт проводили над вами.
– Но я был так взволнован, когда он вернул вас назад, что даже не посмотрел, на какой отметке стоит возвращение. А вы заметили?
– Я бы мог заметить, мой юный друг, но я не обременяю свой ум мелкими деталями. Здесь много делений, и мы не знаем их назначения. Мы можем только ухудшить дело, если станем экспериментировать с неведомым. Наверное, лучше оставить все, как есть.
– И вы намерены…
– Безусловно. Так оно лучше. Небезынтересная личность мистера Теодора Немора растворилась в пространстве, его машина теперь бесполезна, а некое иностранное правительство осталось без знания, посредством коего оно могло бы причинить много вреда. Мы с вами неплохо поработали нынешним утром, мой юный друг. Ваша газетенка, несомненно, напечатает теперь занимательный репортаж о необъяснимом и таинственном исчезновении одного латвийского изобретателя как раз во время визита ее собственного специального корреспондента к нему на квартиру. Не скрою, я получил истинное удовольствие от проделанного эксперимента. Такие светлые минуты приходят, чтобы озарить скучную рутину повседневной деятельности необычным светом. Но в жизни, мой юный друг, есть не только удовольствия, но также и обязанности. И сейчас я возвращаюсь к своему итальянцу Мазотти и его нелепым взглядам на развитие личинок тропического термита.
Я оглянулся. Мне почудилось, что легкий маслянистый туман все еще окутывает стул.
– Но все-таки… – начал было я.
– Первой обязанностью законопослушного гражданина является предотвращение убийства, – изрек профессор Челленджер. – Я так и поступил. Довольно, Мелоун, довольно! Тема исчерпана и не стоит обсуждений. Она и так уже слишком надолго отвлекла мои мысли от дел более важных.