На протяжении почти двух десятилетий и более трех администраций внешняя политика США поручала американским солдатам безрассудные, контрпродуктивные, жалкие и даже невыполнимые задачи. Они попросили их действовать далеко за пределами своих законных целей и присяги на военную службу. Они поручили им вести сражения, не связанные с интересами США, и пренебрегли конституционными гарантиями. Он призвал наши войска убивать и быть убитыми как инструмент агрессии, а не защиты.4
Но она совершает ошибку; Соединенные Штаты были вовлечены в агрессивные войны со времен Корейской войны и даже до двух мировых войн. Это более чем столетний послужной список того, что мы делали что угодно, только не защищали национальные интересы. И действительно, чьи это были интересы? Предположения не являются хорошим инструментом для проведения разумной внешней политики и ведения войны. Элиты США доказали свою неспособность усвоить это гораздо дольше, чем “почти два десятилетия”. Но представляют ли американские вооруженные силы американскую нацию или это просто инструмент транснациональных корпораций и глобальных финансовых институтов для продвижения своей повестки дня?
Сегодня ответ на этот вопрос очевиден, это последнее. Американские войны — это не только рэкет, это войны, которые ведутся вопреки реальным национальным интересам Америки - если предположить, что американская протонациональная нация все еще существует и ее первостепенными протонациональными законными интересами являются безопасность, то есть гарантированное выживание, и процветание.
Вот загадка: официальное название Пентагона - Министерство обороны. Как саркастически отмечали многие на протяжении многих лет, термин “Оборона” является странным определением для министерства, которое ни разу в своей истории не защищало свою родину и отличилось прежде всего боями в отдаленных землях, которые не могли угрожать Соединенным Штатам. Кажется абсолютным безумием рассматривать постоянное и безрассудное растрачивание национальных ресурсов в ходе войн, которые ведет Америка, как служение каким-либо национальным интересам, если только эти войны не ведутся от имени наднациональных интересов, которые просто используют Соединенные Штаты с их истощающейся экономикой и социальной дезинтеграцией в качестве средства, потому что Вооруженные силы Соединенных Штатов в любом случае не предназначены и не структурированы для защиты родины. Единственное обоснование их существования заключается в обслуживании хорошо известной машины раздувания угроз, как определяет ее Дэниел Ларисон.5
Именно эта нескончаемая инфляция угроз сошла за дебаты о большой стратегии в Вашингтоне, округ Колумбия, как резюмирует полковник Лоуренс Уилкерсон: “Америка существует сегодня, чтобы вести войну”.6 Примечательно, что Америка ведет войны, которые она не может вести компетентно ни на каком уровне выше тактического, не говоря уже о победе, и даже там это всего лишь вопрос подавляющего технологического превосходства Америки над ее противниками. Развязывание войны в случае Америки равносильно самоудушению, чтобы облегчить работу вооруженному грабителю, вместо того, чтобы сопротивляться или, по крайней мере, убегать. Предупреждение Дуайта Эйзенхауэра 1961 года о могущественных интересах Военно-промышленного комплекса известно даже тем, кто знаком с историей Америки очень поверхностно. Это одна из самых важных политических речей в американской истории. Мало кто сомневается, что нация такого размера и потенциала, как Соединенные Штаты, нуждается в собственном военно-промышленном комплексе. У России есть свои собственные, как и у Китая или, если уж на то пошло, у Франции, которая среди западных стран уступает только Соединенным Штатам в производстве и поддержании своих независимых средств ядерного сдерживания и создании значительной доли своих военных технологий на основе французского ноу-хау.
Франция, хотя и вряд ли является примером успешной социальной, культурной или экономической политики, все же сохраняет военный потенциал, который обеспечивает надежную национальную оборону в случае практически любого нападения на французскую территорию, в том числе со стороны мировой державы, поскольку Франция развертывает надежную национальную оборону. Военно-морские силы ядерного сдерживания, также известные как Стратегические океанские силы, все из которых, от стратегических атомных подводных лодок до баллистических ракет морского базирования, имеют французское происхождение. Британский Королевский флот, имея собственные военно-морские средства ядерного сдерживания, использует БРПЛ Trident американской разработки и не имеет права модифицировать их, несмотря на то, что британский премьер-министр имеет полномочия на запуск.7