— Прохладненько… И высоко как… Я думала, будет пониже, а тут прямо как на башне.
— Хорошо, что вам по душе, — ответила Дезоляция. — Может, вам приглянулось ещё что?
— Ты. Ты самая лучшая башенка, — смешок.
Снова Мария принялась гладить оболочку. Не спеша, с явным старанием.
— Ты ток не увлекайся, — шутливое нетерпение… — Так до ночи её гладить будешь, — похоже, вызванное предыдущим опытом.
— Нам действительно не стоит задерживаться. Продолжим дорогу, — решила поддержать его Дезоляция.
Как и прежде, оболочка возглавила шествие. Соломинке отдана команда следовать. Мария сидела на плечах. Путь определённо стал безопаснее и легче. Полезно.
— Ция, а… А можно тебя попросить кое о чём? — разговор продолжился благодаря Марие.
— Да. О чём ваша просьба?
— Можешь сочинить мелодию? Ну… по тому, что я чувствую? Чтоб как в мультике, но обо мне.
— С радостью. Пожалуйста, опишите, что вы хотите отразить в музыке?
— А потом обо мне, лады? — обернулся Юрий.
— Если вы хотите. Но с мокй точки зрения будет хорошей идеей объединить ваши мотивы. Если никто из вас не против.
— Так даже интереснее, — скромно прошептала девочка. — И красивее… — запинка. Может быть, неожиданная идея посетила её. — А ты как думаешь?
— Для меня это правильнее. Ваши мотивы дополнят друг друга. Это можно сравнить с нитями одного полотна, сшитого, чтобы запечатлеть и отразить момент радости. При том ничего не упустив.
Но в логике оказался изъян, найденный Юрием:
— Ничего, говоришь? Тогда и про тебя надо, ты ж даришь.
Эту мысль тут же продолжила Мария, но в своё русло:
— И ты наверняка что-то чувствовала, — упорствовала девочка. — Значит тоже свой мотив должен быть.
— Вынуждена разочаровать вас, однако я ничего не испытывала в этот момент. Я лишь заботилась о вас. Это моя прямая обязанность. Впрочем, и без этого возможно сочинить мотив обо мне — раз вы этого хотите.
— Да ну. И тебе не понравилось? Вот ни на капелюшечку? — помогал сестре Юрий.
— Нет. Мне безразлично само дарение. Важны вы, а не то, что я делаю ради вас.
В качестве ответного жеста Мария избрала усиленное мотание головой.
— Ну нет, не может быть такого. Если мы важны, то и всё, что ты делаешь, тоже очень важно. Ты же для нас стараешься.
— Агась, — послышалось снизу, от Юрия. — Помнишь, мы котёнка хотели? Мама тогда нам достала, но ток робота.
— Помню. Она говорила, что если любишь кого-то, то и заботиться о нём нравится.
— А то как же! Я вот тебя всегда любил, потому и за тобой каки выносить всегда рад, — шутливо язвил мальчик.
— Эй!
— А что, не так шоль? Ты потому и примерная, что мне за тебя всегда влетает, — не останавливался он. Но ни обиды, ни ненависти не проявлял. Любопытно.
Стоит использовать момент, чтобы узнать детей побольше
— Правильно ли я понимаю, что вы не против принять наказание вместо Марии при случае?
— Ну, да, бывает. Машка, например, заглядывается на что-нить и опаздывает на урок, так я мы вместе дедам вид, будто я её задержал. Ну, брызну понарошку из раковины в туалете, например. Михална меня и накажет, а её не тронет. Это чтоб у нас Машутка с медалью школу окончила, врачом стала. Её дедушка уже, вон, величает дохтуром. А мне всё равно — так и так пристанут.
— Хоть бы при Цие не говорил бы… — жалобное ворчание. Противоположно брату, сестра легко обижалась. — Она же рассказать может.
Юрий почувствовал состояние сестры и быстро адаптировался.
— Ну, не плачь. Диза не будет никому докладывать.
— Так и есть. Это принесёт больше вреда, чем пользы. Наши беседы не будут раскрыты без вашего разрешения. Я обязана соблюдать личные тайны.
— Вот вишь? Диза — наша подруга, а не училка. Ей можно.
Ещё до того, как мальчик договорил, он встал на "Соломинку" ногами. Упёр руки в бока. Триумф.
— И всё равно не надо так, — сестра, однако, несколько успокоилась. — Проболтаешься так, и всё. Шиш мне, а не медаль. Мама расстроится… И, Ция…
Мария наклонилась вперёд, пытаясь поймать взгляд оболочки. Вероятна желала удостовериться в честности Дезоляции. Наивная осторожность.
— Вы можете положиться на меня, — девочка с облегчением выпрямилась. — Однако, Юрий, почему вы не держите зла на сестру, если получаете наказание за неё?
— А она не ябеда и не забияка. И не выскочка. Если меня накажут, Петька смеётся, а она со мной играет. И ещё печеньки вкусные приносит. Ток не говорит откуда. Может…
— Всё равно не скажу. Секрет.
— А скажи. Я тебе тогда тоже кой-чо расскажу, — лицо Юрия стало лукавым.
— Нет. Я не болтушка.
Юрий закатил глаза
— Науськал себе же на хвост, — затем скрестил руки за головой.
От Марии последовало тихое хихиканье. Органично. Два детёныша в шутку пободались друг с другом и сами же над этим посмеялись. Интересная сцена. Прекрасна для сочинения музыки, как чернозём — для засева…
— Мария, Юрий. Ваш разговор дал мне информацию для мелодии, — мягкий треск из динамиков. Игравшая прежде композиция оборвалась. — Прошу, скажите, насколько точно переданы ваши эмоции. Пробная композиция: "Дети". Жанр: лофи. Анданте.
Шум помех шелестел, имитируя ветер. Параллельно отзвон колокольчиков выстраивался в капель сплошь из коротких высоких нот. Неспешно и тихо. А за ним, догоняя и перегоняя, спешил гитарный перезвон. Под дрожь гальки, имитирующую поещл. Мотивы сестры и брата шли, перебивая друг друга, сплетаясь в единую мелодию, чередуясь. В такт "дуновениям" помех, что и вели песню. Играли свою тему. Скрытую.
Девочка первой прошептала:
— Красиво… Но… — задумалась. — Не хватает чего-то. О тебе.
Пока шёл разговор, они медленно приближались к воротам подземного уровня. Жилые кварталы оставались позади. Впереди сектор ярмарок и празднеств. "Ночь средь бела дня".
— Да ладно тебе, — удивился брат. — Приятно так трещит, как на записях тех старющих песен.
— Нет, не то. Совсем не то, — обида различалась в голосе Марии. — Знаешь, будто… Про тебя тут почти нет, Ция. Ветер есть, трамвай есть. Но о тебе — нет. А я хочу, чтоб было, — тон стал настойчив.
Недостающий элемент очевиден.
— Моя мечта, — оболочка приподняла голову, подчёркивая слово, — этого, как вам кажется, не хватает, если я правильно проанализировала ситуацию. В композиции я отразила только ваше желание и желание Юрия.
Девочка подтвердила:
— Да. А про себя ничего. Мы же говорили, что обо всех будет. И обо мне, и о Юре, и о тебе.
Вход в подземный уровень был уже в нескольких шагах. Широкий тоннель, отделённый от улицы стеклянными дверями. Дальше четыре эскалатора. Вокруг них — украшения на масленницу. Яркие цвета. Имитация солнца, деревенского орнамента, миниатюрные версии соломенных чучел. Готовился праздник для возвращающихся людей.
Над декорациями в тоннеле, повиснув в воздухе, трудился дрон. Он замазывал. Шлифовал. Убирал потёртости и царапины, испещрившие дерево. Конечности-шланги поливали макет солнца яркой желтой краской. Щётками он затирал дефекты. Вплоть до удобоваримого результата. До идеала.
— И не надо мне тут, что мечты нет, — Мария говорила не упрекая. Но с недовольством. — Есть. Должна быть.
Оболочка использовала пульт. Стеклянные двери открылись, пропуская в тоннель. Эскалаторы ради безопасности остались выключенными. Соломинка с мальчиком поехала по пандусу правее. Оболочка с девочкой пошла по застывшим чёрным ступеням. Предварительно спустив девочку и прижав к своей груди. Потолок слишком низкий, чтобы нести её на плечах. Ударится.
— А, эй… — неуверенно возразила Мария.
— Это необходимо, чтобы пройти через тоннель. Или вы желаете, чтобы я вас отпустила?
Ответ последовал не сразу. Сперва девочка огляделась. Поболтатала ногами. Наконец решила.